Во двор вышел тот самый мужчина, чьи записи я сейчас перечитывала. Я как раз сидела на веранде, а у моих ног удобно расположился Хендрикс.
— Смотрю, мой верный пес окончательно забыл, кто тут его хозяин, — покачал головой Хадсон.
Я улыбнулась. Овчарка, которую я подарила Хадсону на Рождество, в последнее время ходила за мной как тень. А главное — непонятно с чего, потому что я то и дело покрикивала на нее за привычку грызть мебель и мои туфли. Мы надеялись, что дрессировка поможет избавиться от этих бед, но не тут-то было: теперь Хендрикс приспособился грызть ножки тысячедолларового кофейного столика. В общем, за собакой нужен был глаз да глаз. И все же оно того стоило: достаточно было взглянуть на выражение лица Хадсона, когда он понял, что ему наконец-то подарили собаку, о которой он мечтал все детство.
И конечно же, он назвал пса в честь того джина, который когда-то свел нас вместе.
— Он бегает за мной только потому, что я обычно кормлю его, — заметила я.
Взгляд Хадсона упал на тетрадь у меня в руках.
— Не забывай: одну запись в день, и не больше.
— Я знаю. Я просто перечитывала кое-что из старого, так что моя квота на сегодня еще не исчерпана.
— Ладно. Хочу пройтись до магазина и купить бутылку вина на вечер. Отнесем Оливии с Мейсоном. Заодно прогуляю Хендрикса. Может, купить что-нибудь еще?
Сегодня исполняется ровно год со дня свадьбы Мейсона и Оливии, и мы собирались отправиться к ним на праздничный ужин. Счастливая парочка только что перебралась с Манхэттена в особняк, расположенный в паре кварталов от нашего дома. Не знаю, осознавал ли Хадсон, но это была годовщина и нашей с ним встречи. Ровно год назад, понюхав у барной стойки джин, я встретила любовь всей своей жизни. Хотя любовь — это последнее, что я чувствовала, сбегая со свадьбы в удачно подвернувшемся такси. В честь этого памятного события я купила Хадсону небольшой подарок, который решила вручить, когда мы вернемся вечером домой.
— Нет, вина вполне достаточно. Торт на десерт я уже испекла.
— Прекрасно. Вернусь минут через двадцать.
Хадсон пошел было в дом, но затем остановился и погрозил мне пальцем.
— Помни, всего одну запись! Не вздумай читать до конца.
— Не буду.
Шаги его затихли в глубине дома, а я со вздохом снова открыла дневник. До конца мне оставалось всего страниц двадцать. Пожалуй, я успела бы дочитать их еще до возвращения Хадсона. Но нет: одна запись в день, и не больше.
Приняв такое решение, я открыла новую страницу.
Дорогой дневник,
сегодня я ходил за покупками. Так как я плохо разбираюсь в украшениях, то взял с собой сестру. Но лучше бы я этого не делал…
Я улыбнулась, представив, как Оливия и Хадсон ходят от прилавка к прилавку. Для Хадсона купить что-то означало прийти в магазин и сказать, что именно ему нужно. Оливия в магазинах не столько покупала, сколько паслась. Ей ничего не стоило отправиться за туфельками для платья и вернуться домой с новым набором посуды, курткой для Мейсона, игрушкой для Чарли и каким-нибудь электронным приспособлением для своего офиса. А что же туфли? Да они ей больше ни к чему, потому что заодно она купила себе и новое платье.
Тем временем, вернувшись к чтению, я вдруг поняла, что Хадсон ни словом не упомянул в разговоре со мной, что ходил с сестрой за покупками. Да и новых украшений он домой не приносил… Ну-ну, и что бы это значило?
Мы обошли шесть магазинов. Все, что нравилось мне, Оливия отвергала с ходу, а я отмахивался от всего, что предлагала она. Потратив так почти весь день, я вернулся домой с пустыми руками, да еще и в раздражении. Моя девочка пришла десять минут спустя, благоухая лесными ароматами: она разрабатывает сейчас в лаборатории новую линию парфюма для мужчин. Но стоило ей обнять меня, как мое дурное настроение улетучилось. Только тут я понял, почему так и не смог купить ничего за весь день: мне хочется, чтобы у моей девочки было что-то по-настоящему особенное, что показало бы ей, как много она для меня значит.
Хадсон
О боже! Но разве могла я остановиться на этом месте? Хадсон подбирал мне украшение — и не просто украшение, а нечто особенное… Я бросила взгляд на дом. Все было тихо. Ему понадобится не меньше двадцати минут, чтобы дойти с собакой до магазина и вернуться обратно. За это время я вполне успею прочесть еще одну запись.
Разумеется, где одна запись, там и две… и неожиданно для себя я оказалась на последней странице. Я узнала, что Хадсон еще несколько раз заглядывал в ювелирные — о чем писал, впрочем, достаточно кратко. Несколько страниц он посвятил тому вечеру, когда на ужин к нам приехали мои родители. Да-да, не сразу, но я все-таки сумела простить их. Мне пришлось как следует понервничать, но вечер прошел на удивление приятно. С сестрой я пока так и не помирилась, хотя и рассказала наконец Хадсону, с кем мне изменял Эйден. Не исключено, что однажды я найду в себе силы простить и Сесилию.
Мне стало известно, что они с моим бывшим расстались: сестра обнаружила, что Эйден изменяет ей с одной из ее подружек. Тут я должна была бы испытать что-то вроде злорадства, но на самом деле мне стало жаль Сесилию. И это хороший знак: возможно, для нас еще не все потеряно.
В дневнике не было ни слова о том, какое именно украшение хочет купить Хадсон, но я практически не сомневалась, что речь идет о кольце.
С бешено колотящимся сердцем я прочла последние страницы.
О боже, он все-таки что-то купил!
И спрятал в том самом тайнике, где прятал мой прошлогодний рождественский подарок.
И намерен ждать своего дня рождения, прежде чем презентовать то, что купил.
До дня рождения Хадсона оставалось еще целых два месяца!
