постучала в дверь, оттуда в ответ донеслось лишь мычание, однако мне и этого хватило. Осторожно толкнув дверь, я обнаружила брата на темно-синем диване, который стоял у правой стены.
Тут царил невозможный порядок. В отличие от меня Эзра опрятно развесил все вещи, которые собрал с собой на выходные. Готова поспорить на что угодно, что он даже все туалетные принадлежности разложил в ванной.
Я пересекла комнату и села на другой конец двухместного дивана, после того, как Эзра поднял свои длинные ноги, чтобы освободить мне место. Потом я подвинулась назад, до самой спинки, и вручила ему кружку с «Вонючкой».
Когда взгляд Эзры упал на надпись, уголки его рта самую малость дрогнули. Затем он наклонился и понюхал напиток.
– Ты приготовила мне горячий шоколад? – в недоумении спросил он.
Я кивнула.
– И чем я заслужил?
– Тебе плохо. Шоколад поможет, – объяснила я. – К тому же я хотела тебя отблагодарить.
Эз подул на кружку, от которой поднимался пар, и сделал первый маленький глоток. Уголки его губ еще чуть-чуть изогнулись вверх.
– За что?
Я пожала плечами:
– За все, наверное. За то, что ты без вопросов пустил жить к себе. За то, что доверился мне. И за то, что ты всегда рядом, когда я в тебе нуждаюсь. Как, например, сегодня во время ужина.
Эзра с трудом сглотнул. Он вновь посмотрел на кружку и погладил большим пальцем крайне неудачный рисунок баскетбольного мяча. Опять сглотнул:
– Если продолжишь говорить мне такую сентиментальную ерунду, я зареву. И поверь мне, это будет совсем не красиво.
Я протянула ладонь и быстро сжала его руку:
– Я тебя люблю, братик. Правда.
– Я сказал, чтобы ты прекратила.
– О’кей, о’кей.
Эзра сделал еще один глоток и довольно пробормотал:
– Ты взяла хороший шоколад.
– Все самое лучшее для самого лучшего Вонючки.
Он нащупал подушку у себя за спиной и кинул ее в меня.
– Не надо нянчиться со мной только потому, что я… в плохом настроении.
Я была на девяносто девять процентов уверена, что на самом деле он хотел произнести «страдаю от любви», но не сумел заставить себя это сказать.
– Но мне нравится с тобой нянчиться.
Эзра скорчил гримасу и отхлебнул еще горячего шоколада, прежде чем облокотиться назад и запрокинуть голову на спинку дивана. Пару секунд он пялился в потолок, затем слегка повернул голову, чтобы посмотреть на меня.
– Пожалуйста, не обижайся, но, думаю, мне нужно немного побыть одному. Чтобы подумать.
Я глубоко вздохнула:
– Само собой. Я буду рядом. И если что, сразу дай мне знать, ладно?
Он вскинул бровь:
– Пожалуйста, на это тоже не обижайся, но… тебе больше нечем заняться?
– Нельзя начинать каждое предложение со слов «пожалуйста, не обижайся», а потом добавлять «но» в надежде, что так оно прозвучит вежливее.
Он пренебрежительно помахал рукой в воздухе, и я истолковала это как знак, что мне пора удаляться. Встав с дивана, я очень хотела еще раз его обнять, но подавила этот порыв.
Когда я дошла до двери, Эзра кашлянул:
– Джуд?
Я оглянулась через плечо:
– Да?
Брат не сводил глаз с кружки, которую обхватил обеими руками:
– Я тоже тебя люблю.
Я улыбнулась, вышла в коридор и тихо прикрыла за собой дверь.
Оказавшись в своей комнате, я переоделась, смыла макияж и взяла мобильник, с которым подошла к окну, чтобы взглянуть на дом напротив.
В комнате Блейка тоже еще горел свет.
Тогда я разблокировала экран и открыла контакты. Дошла до его имени и замерла.
Я вспомнила прошлую ночь. Наш разговор у него в саду. Его руку, сжимавшую мою, пока он вел меня в свою комнату. Момент, когда я сидела у него на коленях, а он бесконечно нежно меня целовал. И обо всех прикосновениях, которые за этим последовали.
Я подумала о словах, которые он шептал, и его руке, которая, успокаивая, лежала на моей ноге в ресторане. Без него я бы не выдержала сегодняшний вечер, тут я почти не сомневалась.
А потом я трясущимся пальцем нажала на его имя и поднесла смартфон к уху.
Раздался гудок. Еще один. В окно я увидела, как он прошел по комнате. После следующего гудка Блейк взял трубку.
– Алло?
Звучание его низкого голоса послало волну мурашек по телу. Я села на подоконник.
– Я вижу, что в твоей комнате горит свет.
Повисла короткая пауза. Затем он появился в окне, оперся на него одной рукой и высунулся вперед.
– Ты же понимаешь, что это очень жуткая фраза, да?
– Наверное, чуть-чуть, – откликнулась я.
Из-за расстояния невозможно было разглядеть его лицо, но мне показалось, что он улыбнулся.
– У тебя все хорошо?
Я вздохнула:
– Вообще-то я просто хотела услышать твой голос, а не обсуждать мое душевное состояние.
– Но мне важно твое душевное состояние.
– Подлиза.
Блейк рассмеялся, но вскоре смех стих.
– Мне зайти к тебе?
– Разве ты не хотел провести вечер с мамой?
– Она заснула на середине фильма. Я мог бы улизнуть.
– Не думаю, что будет хорошей идеей с твоим коленом карабкаться на второй этаж по стене.
Он хмыкнул:
– Ты так говоришь, как будто мне девяносто лет.
– Я говорю так, как будто ты несколько месяцев назад порвал крестообразную связку и как будто волнуюсь, что ты упадешь с крыши.
– Хорошо. Ты права. Я… – Он немного помедлил. – Мне просто хочется к тебе.
Мое сердце растаяло от его слов.
– Мне тоже хочется к тебе, – тихо сказала я.
– Почему бы тебе не выбраться через окно? Один кошачий прыжок, и ты здесь. Сможешь лечь со мной в кровать.
Я почувствовала, как к щекам приливает жар.
– Ты хочешь, чтобы я лежала в твоей кровати?
Он еще чуть-чуть подался вперед.
– Моей кровати вчера очень понравилось, что ты в ней лежала.
– Мне тоже.
На мгновение между нами воцарилась тишина.
– Я бы с удовольствием еще постоял тут и томно на тебя посмотрел, но, по-моему, мне надо лечь.
– Все в порядке?
Он заворчал и отвернулся от окна. Я наблюдала, как он прошел по комнате и скрылся из поля моего зрения. А чуть погодя услышала, как скрипнула его кровать.
– Коленка опять слегка опухла.
– Черт. Я могу как-то помочь? Поедем к врачу? – быстро спросила я.
– Нет-нет. Все не так плохо, как тогда. Я уже звонил врачу команды. Он сказал, что пока нет сильной боли, все в порядке. Отеки – это нормально.
Я с облегчением выдохнула:
– Слава богу. Ты так меня напугал.
– Я не хотел.
На заднем фоне послышался шорох. Закрыв глаза, я представила, как
