подумаю обо всём позже. Моя нервная система и психика не готовы к тому, что происходит прямо сейчас. К этим страшным разговорам, к тому, как поступил папа, как насильно увез меня, собирался выдать замуж. И к тому, что сделал Никита…
Поглубже закопавшись щекой во влажную от моих слез рубашку Амира, я кажется, уснула. На долго ли? Не могу сказать. Проснулась, когда сквозь негу услышала отцовский голос.
- Тттшш, осторожно.
Приоткрыла глаза и поняла, что нахожусь на руках моего мужчины, а папа помогает ему выбраться из машины. Свет от фонаря осветил его лицо и у меня сердце кольнуло. Несмотря на то, как я зла была на него, гаммы эмоций, таящихся в его глазах не заметить было невозможно. Столько невысказанной боли, столько вины.
Папа протянул руку и взял мою ладонь. Поднёс к губам, и осторожно поцеловал внутреннюю сторону.
- Прости меня, дочь. За всё.
Наверное, папа бы не выдал меня замуж, если бы я рассказала как Никита со мной обращался. Вероятно, в данной ситуации была и моя вина.
Никогда не нужно бояться последствий и молчать. Молчание – как паутина. К нему прилипают всё новые недосказанности, в которых только сильнее запутываешься, пока однажды не происходит нечто непоправимое.
Но все же то, как он снова собирался поступить с Амиром не позволяло мне смотреть на него прежними глазами. Моя любовь к папе безгранична, но сейчас мне казалось, что я не знаю его. Не знаю этого человека, который забыл собственный грех и свалил всю вину на другого.
- Я очень устала…
Произнесла, мягко забирая руку и успевая заметить, как плотно папа сжал губы.
Втянул носом воздух, будто боролся сам с собой. Хотел что-то еще сказать, но в итоге молча кивнул.
- Отдохни хорошенько, Лиюш! Завтра поговорим, я приеду.
- Ладно.
- Позаботься о ней, - адресовал слова теперь уже Амиру.
На этот раз без ненависти, злости. Словно просил старого друга…
- Иначе никак!
Лия
- Будет жечь, - предупредил Амир после того, как взял меня за запястье.
- Ничего. Я потерплю.
Горячая вода, в которой я находилась согревала. Амир набрал для меня полную ванну, как ребенка усадил в неё, намылил мягкую мочалку и осторожно прошелся ею по моим рукам, шее, груди. Я не протестовала. Я впитывала его присутствие, как губка, и только так могла дышать ровно – когда он был здесь, рядом со мной.
Наблюдая за тем, как Амир приложил к ранам ватку, пропитанную хлоргексидином, я невольно сжалась и сильно закусила губу.
Боль от соприкосновения с ранами опоясала руку и билась пульсацией к самому плечу. Невольно дернула рукой, но Амир удержал её, продолжая обрабатывать распоротую кожу.
- Знаю, что больно, но это необходимо. Ты не знаешь на ком наручники были до этого. Завтра я тебя отвезу в частную клинику, к своему врачу. Сдашь кровь. Я хочу убедиться, что не будет заражения.
- Хорошо, - согласилась я.
Глупо отказываться. Если только это не повлечет лишних расспросов от доктора, то я согласна. Мне и самой не хочется жутких последствий для себя.
- Ты не злишься больше на меня? – тихонько спросила, опасаясь увидеть в глазах Амира разочарование во мне.
- Злюсь. Очень. Если бы ты рассказала сразу, этого бы не произошло.
- Я знаю, - признала я, - Я была неправа. Просто боялась, что ты можешь сделать что-то ужасное.
- Я сделал.
На этот раз я не вздрогнула как раньше. Если бы он сказал это в прошлые вечера, я бы, наверное, очень испугалась, но не сегодня. Встретившись со строгим взглядом карих глаз, утвердительно кивнула.
- Я знаю. И теперь понимаю почему ты это делаешь. Но тогда мне было страшно.
- С какого возраста он делал это с тобой?
Краска прилила к щекам, и я отвела взгляд.
- Трогал с восемнадцати. Не так давно начал. А целовал и раньше, с тринадцати где-то.
- Почему не рассказала родителям?
Чувство собственной дурости забилось в ноздри и вызвало слезы.
- Не знаю. Сначала было стыдно, потом боялась, что Никита пожалуется своему отцу, а тот выгонит моего. Папа всю жизнь зависел от Глеба Степановича. И постоянно говорил, что если бы не он, то мы бы не жили никогда нормально. Вот я и боялась.
- Ты слышишь себя, Лия? – довольно жестко спросил Амир, осторожно отпуская мою руку, - Ты в обоих случаях думала о ком-то, кроме себя. То ты боялась за Никиту, то за папу. А ничего, что в обоих случаях первым делом ты должна была бояться за себя. Твои жертвы никогда не оценят, я сказал тебе это в нашу первую встречу. Которая тоже надо признать, произошла тогда по этой же причине. Ты бросаешься на амбразуру ради кого-то.
Я слышала, как закипает сталь в голосе Амира, и понимала, что он прав. Конечно, он был прав. Если бы я была честна и рассказала хотя бы маме, она бы никогда не допустила повторения. А я всё хотела, как лучше, думала сама справлюсь.
- Посмотри на меня, - горячие пальцы сомкнулись на моём подбородке и Амир поднял моё лицо, удерживая мой взгляд, - если бы с тобой что-то сегодня случилось, это сломало бы тебе жизнь. Ты понимаешь?
- Да.
- Больше такого не делай. Если кто-то заставляет тебя чувствовать себя некомфортно, ты уходишь. Даже если это просто касается общения. И говоришь мне. Всегда говоришь мне. Я сегодня чуть не рехнулся, когда услышал об этом подонке. Если бы с тобой что-то случилось, Лия…
Амир напряженно выдохнул, а у меня в груди больно сжалось. Слезы затуманили взгляд, и я сморгнула их. Потянулась к нему.
- Ты правда не уйдешь? Даже после того, что случилось с Никитой? Что я… опять… что моё тело… - я зажмурилась, не в силах произнести этого ужасного признания, а Амир обхватил моё лицо ладонями.
- Я не уйду, Лия, - его горячие губы прикоснулись к моим, и моё сердце затрепетало, пульс понёсся вскачь, - Я люблю тебя! Слышишь? Но теперь ты знаешь к чему приводит ложь, и больше никогда не повторяй своей ошибки. Иначе, я не побоюсь взять на себя грехи за еще несколько убийств.
Я отчаянно замотала головой, целуя его в ответ, не веря, что всё позади и что Амир не бросает меня. Мне так было страшно,
