— Не хочешь себе пару крылышек — и к нам с Витькой в компанию?
— Тебе рассказать, как в тату-салонах заражают СПИДом и гепатитом?
— Меня же не заразили. Вика тоже. Вряд ли это вообще происходит в дорогих, приличных салонах!
— Не вижу смысла рисковать.
— Что, и пирсинг тоже нет? Так и вижу тебя со стразиком на крыле носа…
— Увы, я не вижу.
— Ты зануда. Консерватор. Ладно. Отрасти бороду.
— Хорошо.
— Так сразу согласился?! Это подозрительно.
— Ты знаешь, мне Владимир Алексеевич давно советует отрастить бороду. Чтобы солиднее и старше выглядеть. Правда, меня даже слегка небритого дети начинают бояться, по-моему. Но попробовать можно.
— Пробуй. А может, мы тебя обесцветим, а? Будешь белый-белый…
Ник округлил глаза.
— А, может, не надо?
— Ладно, не надо, — Люба проводит ладошкой по его голове. — Мне очень нравится твой цвет волос — такой… солнечный. Бороду расти — я хоть посмеюсь.
— Все, я не могу больше! Сбривай это безобразие!
— Напоминаю — ты сама этого хотела…
— Больше не хочу! Оно колется! И ты выглядишь реально старше меня лет на десять! Марш бриться!
— То есть, свою часть сделки я выполнил?
— Да-да! Стой. Нет. Сбрей только бороду, усы оставь. Хочу посмотреть на тебя с усами.
— Как скажешь, солнышко.
— Готова? — голос Ника звучит немного глухо, он промокает лицо полотенцем.
— Открой личико, Гюльчатай. ААААААА!!! — Люба взвизгнула.
— Что?
— Ты ужасен! Марш бриться! Немедленно!
— А как же поцеловать? — Ник сделал шаг вперед.
— Не подходи ко мне! Ты похож на таракана с этими рыжими усами!
— Ну, один поцелуйчииик… — Ник вытянул губы в трубочку.
— Прекрати! Я сейчас из дому сбегу! Иди в ванную и не показывайся мне на глаза, пока не будешь гладко выбрит!
— Слушаюсь, госпожа.
— Ну, наконец-то! Иди сюда, поцелую.
— Целуй.
— Господи, как приятно-то… Не смей больше отращивать эту кошмарную растительность!
— Ради тебя — все, что угодно. Но ты мне обещала…
— Да помню я, помню.
Неделя выдалась сумасшедшая, но она закончилось, сегодня пятница, и Ник вполне живой приехал с работы. И даже раньше Любы. И даже купил ей бутылку шампанского.
Она какая-то скованная в его руках — он чувствует это сразу.
— Что такое? Устала?
— Да, немного, — но взгляд отводит.
— Люба… — предупреждающе. — Не надо. Если что-то не так — говори прямо. Ты же знаешь — я никогда сам не догадаюсь.
— Все в порядке, правда.
— Если ты говоришь, что все в порядке — я буду себя вести так, будто все в порядке! Хотя я точно вижу, что что-то не так!
— Хорошо! Я… мы… мне… в последние пару раз… — решимости ее хватает ненадолго и она замолкает.
— Вон оно что… — Ник вздыхает. — Ты права. Прости. Я сплоховал в последние два раза.
— Вовсе нет.
— Вовсе да. Люб, прости меня. Просто секс — это самое лучшее средство сбросить нервное напряжение и…
— Вот и у меня было такое чувство, что меня используют как… тренажер, — произносит она совсем тихо.
— Могла бы сказать сразу!
— Трудно разговаривать со спящим человеком.
Он краснеет — чуть-чуть, но на рыжих это заметно сразу. Отводит взгляд в сторону. А потом решительно:
— Ты меня разбаловала. И это надо срочно исправлять! Раздевайся.
— Не буду.
— Поверь мне, в одежде ванну принимать не очень удобно.
— Ты сколько пены вылил?!
— Не знаю. Треть, наверное. Много?
— Много, — смеется Люба.
— Учту на будущее. Потрогай воду. Нормальная?
— Да, отлично.
— Тогда залезай.
— Эй, ты зачем выключил свет?
Он вернулся через пару минут. Принес свечи, потом ушел еще раз, вернулся уже с бокалами и шампанским.
— Откуда?
— Из магазина, — Ник пожал плечами. Пламя свечей отражается от плитки и пузырьков пены. С мягким звуком пробка покидает горлышко.
— Ты тоже будешь шампанское?
— Чуть-чуть. За компанию.
Ник сидит, скрестив ноги «по-турецки» на полу. Что-то рассказывает, веселит ее.
— Слушай, Люб, а почему пахнет шоколадом?
— Потому что пена шоколадная.
— Серьезно?
— Коля, не ешь пену!
— Не буду, — морщится. — Сплошной обман. Пахнет шоколадом, а на вкус — гадость.
— Ты невозможный тип, Самойлов! Перестань есть пену, кому сказано!
— А вдруг я не распробовал…
Теплая вода, полутьма, алкоголь в крови. Веки тяжелеют сами собой.
— Знаешь, если ты планировал меня соблазнить, то добился прямо противоположного эффекта. Сейчас отключусь.
— Не-не, это не вариант. Погоди отключаться пару минут.
Возвращается с большим полотенцем, слегка промокает ее от пены и на руки, как маленькую. А на кровати переворачивает на живот, убирает полотенце и… С губ Любы срывается стон.
— Дааа… Ты волшебник…
— Я не волшебник, я только учусь, — он аккуратно разминает ей спину. — Это не настоящий массаж, а баловство. Настоящий я не умею.
— Мне очень нравится.
— Ну и славно.
В итоге она почти уснула. Уже в полудреме почувствовала, как он напоследок погладил спину, укрыл одеялом. Встал, вышел из комнаты. И не вернулся.
И вместо того, чтобы заснуть, она заплакала. Сначала тихо, потом начала хлюпать.
— Люба, что случилось? — Ник вернулся с кухни, присел перед кроватью. — Любава… Ты плачешь?! В чем дело? Я думал, ты заснула.
