Вуайерист - Фиона Коул

Я представил, как увижу её в классе. Задаваясь вопросом, как мне сосредоточиться. Как я смогу смотреть на неё и не сорваться на глазах у всех? Не потребовать, чтобы она дала мне объяснение.

Я не смогу. Я не смогу этого сделать.

Заведя машину, я набрал номер офиса, сообщив им, что сегодня не смогу приехать. Мне и не нужно было притворяться больным, я был сломлен, и ничто во мне этого не скрывало.

Вернувшись домой, я захлопнул дверь, бросив сумку на пол, как только вошёл, и направился к мини-бару. Не утруждая себя стаканом, я отвинтил крышку от бурбона и начал пить.

Утреннее солнце осветило мой тёмный дом, превратив фотографию в рамке напротив меня в зеркало. Моё туманное отражение смотрело на меня в ответ. Я оторвал губы от бутылки и по-настоящему посмотрел на себя.

Двадцатидевятилетний мужчина, пьющий прямо из бутылки раньше девяти утра.

Двадцатидевятилетний мужчина, который бросил женщину, которую любит, потому что не смог контролировать свои эмоции.

Двадцатидевятилетний мужчина, позволивший прошлому управлять им, вместо того, чтобы взять контроль в свои руки. И не тот ложный контроль, который был у меня раньше. Настоящий контроль. Контроль, который сохранился бы, даже когда всё пойдёт наперекосяк.

Как долго я собирался позволять этому разрушать меня, принимать решения за меня?

Да, я достаточно доверял Оклин, чтобы сблизиться с ней, заняться с ней любовью, но я мог заставить себя быть и с другими — научиться доверять им. Я мог бы выбирать, что я могу и чего не могу делать.

Я сделал недостаточно, чтобы добиться этого самостоятельно, и я положил всю свою близость к её ногам, как будто я навсегда останусь один без неё. Хотя я не хотел никого, кроме неё, это не означало, что она была концом всего, всем для моего будущего.

Я не мог продолжать это делать.

Я не мог и дальше позволять действиям других управлять мной.

Проглотив последний глоток бурбона, я пошёл на кухню и начал выливать остатки в раковину. Наблюдение за тем, как коричневый алкоголь стекает в канализацию, стало катарсисом. Это было похоже на первый шаг в правильном направлении.

На втором шаге я побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чтобы добраться до своей спальни. Я ворвался в свою комнату и быстро запихнул кое-какую одежду и туалетные принадлежности в ручную кладь. Покончив с этим, я достал свой телефон и оформил заказ. Затем я позвонил в «Убер», потому что был пьян в десять утра, и это осознание стало ещё одним ударом под дых, дающим мне понять, что я принимаю правильное решение.

Ближе к вечеру я выглянул в окно, наблюдая за проносящимся мимо пейзажем. Тем, который я не ожидал увидеть когда-либо снова.

Машина припарковалась возле большого дома, я схватил свою сумку и пошёл по тротуару. Подняв руку, чтобы постучать, я остановился. Как только дверь откроется, я не смогу вернуться. Она заставит меня остаться тут так долго, как только сможет. Убежать станет невозможным.

Я глубоко вздохнул и постучал.

Дверь распахнулась, а она стояла с широко раскрытыми глазами.

— Привет, мам.

— О, боже мой. Кэл.

Её рука взлетела ко рту, а лицо сморщилось, когда она заплакала. Я шагнул вперёд и притянул её к себе.

— Мам, — я рассмеялся. — Это не тот приём, которого парень ждёт от своей мамы.

— Я просто… не могу поверить, что ты здесь. Ты дома.

Она отстранилась, и ей пришлось встать на цыпочки, но она целовала меня в обе щёки снова и снова, пока я не оттолкнул её.

— Прекрати. Я видел тебя всего пару месяцев назад.

Она вытерла глаза.

— Что ж, заходи. Твой отец будет рад тебя видеть.

Она продолжала оглядываться через плечо, как будто я мог исчезнуть. Не то чтобы встреча со мной была чем-то особенным, дело было в том факте, что я был дома. Калифорния всегда была их домом — нашим домом, — но я уехал, как только смог, и знал, что им больно от того, что я не вернулся. Мои родители любили меня и хотели провести каникулы с семьёй, но пошли навстречу мне и моим страхам.

Они знали, что Калифорния ассоциируется у меня с прошлым. Так что для меня стоять здесь, несмотря на то, что произошло, значило многое.

— Смотрите, кого ветром занесло, — объявила моя мама.

Мой папа поднял глаза из своего кресла в гостиной, где читал газету, и повторно посмотрел на меня.

— Кэл, — удивлённо сказал он. Затем он отбросил газету в сторону и подошёл, чтобы заключить меня в объятия. — Добро пожаловать домой, сынок.

— Спасибо, пап.

Мама шмыгнула носом, но потрясла головой.

— Ну, давайте не будем просто стоять здесь и рыдать. Что я могу предложить тебе выпить?

— Простой воды, мам.

Я был полон решимости не позволять своему беспокойству контролировать меня. Итак, с этого момента, пока я не соберусь с мыслями и, наконец, не столкнусь с некоторыми демонами — только вода.

Мама вернулась и села на диван, улыбаясь мне.

К счастью, они переехали после того, как всё случилось. Кошмары были слишком сильными, чтобы оставаться там. Хотя жить в Калифорнии было достаточно тяжело, я никогда не хотел испытывать свои силы, находясь в своей старой комнате.

— Знаешь, я так счастлива, что ты здесь, но почему сейчас? Я не могу избавиться от чувства, что что-то привело тебя сюда, — произнесла мама.

Я сделал большой глоток воды, пытаясь унять сухость в горле.

— Я, э… э… я кое-кого встретил.

Её лицо просияло, как будто она уже мысленно видела внуков.

— Успокойся, мам, — моя рука потёрла узел напряжения на затылке. — Всё сложно, мягко говоря.

— Сложно, но возможно, — сказала она, махнув рукой. — Если ты любишь её, то у тебя всё получится.

— Именно поэтому я здесь. Мы… — я глубоко вздохнул, пытаясь понять, с чего начать. В чём признаться в первую очередь? — Она молода. Это заставило меня очень остро осознать проблемы, которые я возлагал на неё. Я ненавидел себя за то, что взваливал это на неё, когда у неё были свои собственные проблемы.

— Ох, малыш. Ты — это не твоё прошлое, — она повторяла мне это столько раз, сколько могла.

— Я пытаюсь это осознать. Вот почему я здесь. Мы расстались, и я вроде как сорвался с катушек.

— Я подумал, что ты выглядишь немного потрёпанным.

— Чарльз! — мама ахнула, хлопнув папу по ноге.

Он лишь пожал плечами.