— Но нельзя позволить Джошу и Эрин быть вместе, просто нельзя.
— Плевать. У них маленькие шуры-муры, и ничего более.
— Но ведь ты не знаешь! — Вместо ответа Эдисон лишь пожал плечами. Анна продолжила размышлять вслух: — Да и что вообще ты еще можешь сделать? Ты же не хочешь скандала!
— Скандал и ей не нужен. Это все блеф, беспокоиться просто не о чем. Дорогая Рива теряет не меньше моего.
Но что-то в его словах насторожило Анну. Опыт подсказывал ей, что нужно смотреть глубже. В памяти всплыли иные события.
— Но, очевидно, ты услышал об этом не в первый раз. Не об этом ли хотела поговорить с тобой Рива во время автогонок?
Эдисон не стал ничего отрицать, но предпочел опустить глаза, когда отвечал:
— Тогда это было лишь предложение, теперь — угроза.
— Угроза, переданная через сестру?
— Эта сука весьма изобретательна.
— Если это все правда, почему ты считаешь, что она не сумеет причинить вред тебе, а сама останется ни при чем?
— Ну. если она станет мне вредить, я знаю, что делать.
— О чем ты говоришь?
— Эрин думает, что Рива — ее тетя. Рива, очевидно, хочет, чтобы все так и оставалось.
— И ты думаешь просветить Эрин? А если это не сработает?
— Предположим, в верхах у меня есть друзья.
— Газеты?
— Не беспокойся, этого не произойдет.
Его ответ был уклончивым. Но она знала, что настаивать бесполезно. В любом случае в голове у нее появились иные заботы.
— Итак, это была угроза. А как насчет мокрых пятен?
— На самом деле, я думаю, что Маргарет сама решила сюда прийти. Она всегда меня хотела, ну а на этот раз и я ее захотел.
Анна видела Маргарет раз или два за все время замужества. Она знала, что Маргарет — жена одного из кузенов Эдисона. Она обратила на нее внимание на балу на старом монетном дворе. Женщина не первой молодости, почти матрона. Ей показалось, что ингрижка с Эдисоном не прибавила бы ей самоуважения.
— Значит, ты ее трахнул.
— Для этого она сюда и пришла.
— Ублюдок! — прошипела Анна.
Он с треском поставил бокал на столик.
— Что с тобой? Ты спросила, и я ответил.
— Как ты только можешь говорить мне подобные вещи? Я — твоя жена! У меня есть чувства!
— Ну если ты такая чувствительная, незачем было и затевать разговор. Мне кажется, тебе нравится слушать подобные признания. У тебя всегда есть повод мне это припомнить при удобном случае. Даже если я сейчас же тебя поволоку в постель, ты будешь готова к любви.
— Ты наглец.
— Ты только болтаешь.
— Что же, в один прекрасный день я смогу тебя немало удивить. — Анна бросила эти горькие слова не только ему, но в какой-то мере и самой себе.
— Да-да, — фыркнул Эдисон, — мы уже слышали эту песню.
— Когда-нибудь ты доведешь меня до крайности.
— Тебе слишком нравится быть женой известного человека!
Она покачала головой. Голос ее задрожал, когда она вновь заговорила:
— Ты знаешь, что дело не в этом. Мне нравится, что я несу определенные обязанности. Но я могу попробовать и другого мужчину, просто из любопытства.
Он набросился на Анну, прижав ее к стене, с силой сжал ее запястья.
— Только попробуй! Тебе не понравится, как я на это отреагирую.
Спина ее горела, а руки болели, но она смотрела мужу прямо в глаза, не моргая.
— Я в этом не сомневаюсь ни минуты, — сказала она сдавленным голосом. — Но в отличие от тебя, если я что-то и сделаю, ты об этом никогда не узнаешь.
— Ты когда-нибудь уже изменяла мне? — спросил он в ярости, сильнее прижимая ее к стене. — Изменяла?
— Нет, никогда, — прошептала она, — у меня никого, кроме тебя, никогда не было. Пока.
Лицо его искривилось.
— Я предупреждаю тебя, у меня нет времени для подобного дерьма. Завтра у меня целый день встречи, затем я еду в Шривпорт, а в конце недели готовлю материал для «Тайме». Я беру с собой Джоша, но ты мне не нужна. Ты можешь остаться и заняться своими делами Но мы с ним вернемся. Вернемся только потому, что я не переношу, когда мне угрожают женщины: Рива ли, Маргарет ли, ты ли. Если ты только посмеешь мне чем-нибудь повредить во время кампании, то увидишь, как одной огорченной сукой станет больше. Тебе станет так же плохо, как милашке Риве.
Эдисон так сильно толкнул ее, что Анна отлетела на середину комнаты. Она ничего не ответила, лишь потирала запястья. Почему-то ей совсем расхотелось кричать или плакать.
На следующий день Эдисон присутствовал на запланированном завтраке в обществе конгрессменов. Анна медленно одевалась, а когда он покинул гостиницу, подошла к телефону и набрала номер, записанный на бумажке. Номер, который, как она полагала, ей никогда не понадобится. Сердце ее билось, а под воротничком платья показалась испарина, пока она ожидала ответа.
Дант ответил сонным, но теплым и нежным голосом. Она слышала, как в его комнате свистел и кричал попугай. В горле у нее все сжалось, она никак не могла заговорить.
— Алло? — повторил Дант.
Анна тяжело сглотнула.
— Это Анна Галлант.
— Анна, как поживаете?
В голосе его звучало удивление. Она не винила Данта. Она и сама не верила, что звонит ему.
— Все отлично… Я просто… Я хотела бы вас увидеть. Хочу обсудить с вами один вопрос.
— Конечно. Может быть, пообедаем вместе?
— Мне нужно сделать кое-какие покупки. Я думала, что поеду на Кэнэл-Плейс или на Ривевок. Может быть, выпьем чего-нибудь по дороге?
— На Ривевок есть несколько уютных местечек. Я встречу вас у фонтана, на площади, скажем, около одиннадцати. Вас это устраивает?
— Отлично. — сказала она, затем тихо повторила, уже повесив трубку: — Отлично.
Анна не лгала. Ей необходимо купить платье. Она не нашла ничего подходящего ни на Кэнэл-Плейс, ни у Сакса. Все было то слишком коротким, то слишком длинным, то слишком простым, то слишком замысловатым, слишком ярким или слишком бесцветным, слишком шикарным или слишком романтичным. Может быть, она придирчива. Она просто никак не могла сосредоточиться на выборе платья, бродила тут и там, отклоняя помощь продавщиц. Она никак не могла дождаться одиннадцати часов.
На Ривевок Анна появилась раньше назначенного часа. Она прошла в торговый центр через белые металлические ворота, на которых крупными позолоченными буквами сообщалось, что именно в этом здании проходила Международная ярмарка в 1984 году. Пройдя через площадь, выложенную мозаикой кремового и серого цветов, она нашла себе местечко на скамье с видом на Миссисипи. Она любовалась мощными потоками воды бьющего фонтана. Вокруг него столпились туристы, щелкая фотоаппаратами. Белоснежные экскурсионные пароходы дымили трубами в ожидании пассажиров. Дым, правда, шел не из топок, а от дизельных моторов, но это не имело никакого значения. Все это было представлением.
