– Гришенька, дорогой мой человек, – мурлычу я, – потерпи немного. Я целый день стояла в очередях, меня всю истолкли, а документов оказалось недостаточно. Теперь придется добыть еще пару справок и рано утром, до работы, заново выстоять там же… невесть сколько.
– Объясни мне, Саша, почему нельзя нанять человека, который сделает всё за тебя? Или я дал тебе недостаточно денег?
Объяснить этого ему я не могу. В некоторые места, как мне кажется, невозможно нанять человека. Во всяком случае, мне неизвестно, где такого человека можно найти и за какие деньги он согласится сделать это за тебя.
– Что за страна! – возмущается Грегори. – Ты понимаешь, насколько тебе там не место?
Конечно, пихание в очередях ЖЭКа с БТИ вряд ли способно вызвать пленительные чувства в ком бы то ни было. Спасаюсь единственной мыслью, которую повторяю, как заклинание: вот еще чуть-чуть и вырвусь отсюда! Я стану роскошной, независимой леди, навсегда освобожденной от вынужденных трений с толпой агрессивно настроенного народа. В такие минуты я испытываю приступ жгучей благодарности Грегори, стремящегося подарить мне прекрасную, благополучную жизнь. Жизнь, которую я заслужила долгими годами лишений и мытарств. Или пока не заслужила?
– Заслужила, заслужила, – подтвердила Белка, когда я, не выдержав, поделилась сомнениями по поводу отъезда с ней и еще тремя самыми близкими подружками, – все мы заслуживаем лучшей жизни. Правда, девчонки?
Мы сидели на нашей любимой с детства скамейке в Ботаническом саду, ели мороженое и оживленно обсуждали мою поездку в Америку.
– Ты хочешь сказать, что мои сомнения пустые? – с некоторой надеждой поинтересовалась я.
– Знаешь, Сашка, я бы ни одной секунды не колебалась, если б появился шанс вырваться отсюда! – ответила Белка.
– Что ты говоришь?! – поразилась я. – И тебе было бы все равно – как и к кому ехать, что ли?
– Абсолютно все равно, – убежденно тряхнула головой Белка. – Здесь ничего хорошего не светит ни нам, ни нашим детям.
– Хочешь, устрою тебе американского жениха? – Я удачно вспомнила про Матвея Голдшмита.
– Мне тоже, пожалуйста, организуй богатенького, пухленького янки, – вступила в разговор Марьяша, мать троих детей, недавно освободившаяся от тунеядствующего мужа, – мне надо деток поднимать. На наших же мужичков надежды нет.
– Девочки, если я переберусь за океан и выйду замуж за Грегори, обещаю пристроить всех! – заверила пылко.
– Вот только слово «если» тут неуместно, – возразила Инесса, дипломированный психолог. – Ты должна программировать себя на положительный результат, а подобные высказывания лишь тормозят его.
– Инка, ты тоже думаешь, что мне необходимо уехать?
– Думаю, прежде тебе следует поработать над некоторыми шероховатостями характера и особенностями внешних проявлений. В частности, следует умерить эти твои импульсивные реакции. – Она пристально смотрела на меня, качая головой. – Пора бы уже научиться владеть своими чувствами и принимать зрелые решения, сообразно возрасту.
– Ин! Ты считаешь меня инфантильной? – Я обиженно сморщилась.
– Я бы сказала так: не в меру эмоциональной, – сказала Инесса. – Вот смотри, Саша. Ты почти ничего не рассказала нам о том, что тебя окружало в Нью-Йорке, о его достопримечательностях, о людях, природе, музыке и так далее. В твоем повествовании не прозвучало ничего из того, что заинтересовало бы обычного, среднестатистического человека. За что можно было бы зацепиться глазом. Ну, пожалуй, кроме прогульщика с собаками, разноцветных детей в Центральном парке, резиновых улыбок и жрачки во всяких там ресторанах. Ты вообще поразительно мало зафиксировала в сознании. Потому что волновала тебя остро лишь одна проблема – проблема взаимоотношений с Грегори.
– Инесс, ну это же нормально, – вступилась Белка. – Я тоже думаю о мужиках большую часть своей жизни, что ж, и меня распинать за это, что ли?
– Ты, Белка, росла без отца, в малоимущей семье, условия для стартового развития были совсем не такие, как у Саши, согласись. Вам с братом было непросто пробиться в среде творческой интеллигенции и укрепиться там.
– Тебе, что ли, было просто? – зачем-то огрызнулась Белка, не догадываясь, куда клонит Инесса.
– Конечно, поначалу, когда мы с семьей переехали в Москву из Казани, нам тоже было нелегко адаптироваться к столичной среде, – спокойно ответила Инесса. – Но зато теперь я горжусь, что достигла всего сама, без взяток и протекций.
– Я тоже горжусь тобой, Инуля. Вы с Белкой молодцы, – произнесла я.
– А Марьяша? – продолжила Инесса, не замечая моей оборонительной иронии. – Смотри, даже Марьяша, несмотря на свой многочисленный выводок, исхитрилась найти достойную работу. Пусть в районной управе, пусть на скромной должности, но зато как быстро зарекомендовала себя там, я бы сказала – зафиксировалась по-умному, а теперь и вовсе стала влиятельным человеком в Центральном округе.
– И Марьяша молодец, – кивнула я.
– Конечно, молодец, – подтвердила Инесса. – А вот ты, Сашунька, девочка из знаменитой семьи, до сих пор не осмелишься стать тем, кем могла бы стать давно, просто по факту своего рождения! Тебе от природы дано гораздо больше, чем нам, вместе взятым. Но ты всю жизнь идешь наперекор всем, выдумываешь препятствия там, где их нет в помине. И вот теперь, когда возникает удачный случай, почему-то упорно не желаешь приложить немного усилий, чтобы им воспользоваться. Тут есть о чем подумать и с чем поработать, пожалуй.
– Ты поможешь мне? – тихо спросила я. – Если я не до конца безнадежна!
– Конечно, помогу, – с готовностью откликнулась Инесса. – Только ты должна отнестись к нашим занятиям серьезно. Это будет обстоятельная работа, а не треп с подружкой.
– Что касается меня, – задумчиво произнесла Аня, – ни за какие сладкие коврижки не пошла бы я замуж за иностранца и тем более не эмигрировала бы из родной страны.
– Ты так говоришь, – заспорила Белка, – потому что у тебя интересная творческая работа, приличные гонорары, отремонтированная квартира, а главное – семеро по лавкам щей не просят. Ты сама себе хозяйка, Анка не то, что мы с Марьяшкой.
– Да нет, – хохотнула Марьяна, – это ее французская любовь поперек горла колом встала!
– Что за глупости, Марьяна! – возмутилась Аня. – Ты же прекрасно знаешь, что между мной и Жераром так ничего и не случилось. – Она коротко вздохнула. – Но в одном ты права. На примере этого самого француза я убедилась, что у иностранцев иная ментальность и другое отношение к женщине. Непостижимое.
– Ну, Грегори не совсем иностранец, – возразила я. – По крайней мере, исторически. Хотя он и является гражданином Америки, но меня он выбрал и полюбил исключительно за русскую душу!
