– Понятия не имею,– сказала я.– Хорошо, еду, но имей в виду: на моей совести еще минимум двести тридцать семь bonbonnieres .
– Чего?
– Это по-французски – «деньги на ветер».
– Может, захватишь с собой счета? – сказал Нельсон.– Ты, наверное, опять отложила их в долгий ящик. А ведь Эмери надеется, что ты организуешь ее свадьбу. Страшно представить, что тебе придется заниматься этим в тюремной камере.
Меня окатило волной облегчения и признательности.
– Поможешь мне с подсчетами? Какой ты милый.
– Без проблем. Значит, увидимся через час? Купи по пути бутылочку вина. Только, пожалуйста, не какую-нибудь дешевую гадость. Мой барашек достоин лучшего.
Вымыв после ужина посуду, я высыпала на стол хлам, из которого предстояло делать подарки, и выставила вторую бутылку вина.
– Угощайся миндалем. И не обращай внимания на картинку в инструкции. Как видишь, розовощекая мамаша и ее дочурки к набору не прилагаются.
– А торт не ты будешь печь? – поддразнил меня Нельсон.– И не ты ли повезешь Эмери в церковь?
– Прекрати,– простонала я, складывая один на другой четыре кружка из тюля.– Эмери специально это подстроила, чтобы самой не слишком мучиться.
– Выходит, не так она глупа, как может показаться,– сказал Нельсон.
Мы сидели, крутили в руках колечки из поблескивавшей прозрачной ткани, слушали Фрэнка Синатру и спорили о том, на ком конкретно и в какой последовательности был женат знаменитый певец. Все это время я раздумывала, как бы подвести разговор к Габи, и пыталась угадать, что испытывает Нельсон по отношению к ней.
В конце концов, когда Нельсон ушел за третьей бутылкой вина, я решила перейти к делу.
– Я давно хотела поговорить с тобой вот по какому поводу. Когда Габи поссорилась с Аароном, ты был с ней так мил,– начала я.– Настолько заботливо подавал ей салфетки – трудно представить, что мужчина на такое способен.
Нельсон покосился на меня:
– Дело всего лишь в том, что я знаю толк во многих вещах. Так или иначе, теперь она, кажется, воспрянула духом. Наверно, следует каким– то твоим советам.
– Советы обычные – из женских журналов. И потом, не думаю, что дело во мне,– сказала я.– На мой взгляд, главное – быть честной с самой собой.
Я посмотрела на соседа, но он с сосредоточенным видом завязывал бант.
– Согласен?
– Конечно,– ответил Нельсон.– Только в пределах разумного.
Я с интересом пронаблюдала, как ловко он складывает ленту в петлю и затягивает аккуратный маленький узелок.
– Подай мне колечки.– Нельсон поднял голову и увидел, как пристально я на него смотрю.– Что?
– Ничего,– пожала я плечами, потом сделала глоток вина.– Наблюдаю, как ловко у тебя это получается.
По-моему, как-то раз мне сказала об этом Габи: у Нельсона очень сильные и умелые руки. Странно, но пока она не стала трещать о нем каждую свободную минуту, на многих его достоинствах я не сосредоточивала особого внимания. А руки у него были действительно замечательные. Мужские, мускулистые, они выглядели такими, даже когда в них были глупые безделушки.
Вообще-то и безделушки казались в Нельсоновых руках вовсе не глупыми. Даже наоборот.
Доделав очередной подарок, Нельсон положил его в кучку. Она у него была в три раза больше, чем у меня, а сувениры получались гораздо красивее.
– Они что, окончательно разошлись? Габи и Аарон? – спросил он таким тоном, будто интересовался арендной платой.
Габи. А, ну да, точно. «Не отвлекайся на посторонние темы»,– напомнила я себе.
– Вроде бы. По-моему, она влюблена в другого.
– Хм,– произнес Нельсон.– В начальника Аарона?
– Нет!
Я пристальнее посмотрела на него, пытаясь определить, насколько он серьезен. Задачка оказалась не из легких: от выпитого вина окружающее потеряло четкость… впрочем, на Нельсоне была новая рубашка, и его глаза казались необыкновенно голубыми.
Если уж начинаешь замечать подобные вещи, то дело плохо.
Я постаралась взять себя в руки.
– Нет, в другого человека.
– Значит, не в Аарона? – насмешливо спросил Нельсон.– А почему? На мой взгляд, Аарон для нее – идеальный мужчина. Не знаю, конечно, понимает ли это она сама,– добавил он.– Вы, девчонки, странный народ. Постоянно пытаетесь выдать себя не за тех, кем являетесь, и втайне желаете найти парня, который раскрыл бы этот ваш секрет…
– В каком смысле? – требовательно спросила я.
Временами Нельсон становился чересчур заносчивым.
–Габи никогда не признается себе в том, что она человек бескомпромиссный. Не защищай ее. Так кто этот парень? Наверняка зануда: читает «Гардиан», ест мюсли, носит сандалии, да?
– Совершенно верно,– сердито сказала я.– Зануда, каких поискать.
Нельсон пожал плечами.
– Все ясно. Габи запаниковала и устремила все свое внимание на прямую противоположность Аарона – чтобы убедиться в том, что нужен ей именно он.
– Думаешь?
– Все девчонки одинаковы,– уверенно заявил Нельсон.
– Какая чушь! Откуда тебе знать? – фыркнула я.– Считаешь себя великим знатоком по части женщин?
– Мел,– произнес Нельсон ангельски спокойно.– Если в данный момент у меня нет подруги, это еще не означает, что я евнух. О женщинах я знаю предостаточно.
Возразить было нечего. Я ведь не собиралась его обижать.
– Никто не говорит, что ты евнух,– пробормотала я растерянно.
Мое воображение внезапно разыгралось.
Нельсона я знаю очень хорошо, однако в отдельные периоды его жизни почти не общалась с ним. К примеру, когда училась в колледже или когда Нельсон путешествовал за границей. Как много он знал о женщинах? Что у него были за подруги?
Нельсон допил остатки вина из своего бокала. За вечер мы выпили прилично, но бантики на сувенирах Нельсон завязывал так же безупречно, как в самом начале. А вот мои получались теперь весьма причудливыми…
– Просто Габи хочет, чтобы все встало на свои места.
– Именно так она и выразилась.
Все встало на свои места. Я взглянула на орешки, которые крутила в руках. В моей собственной жизни на местах ничего не стояло. Сплошная неопределенность.
Может быть, после вчерашнего недоразумения с Джонатаном следовало разобраться в своих чувствах?
А вдруг все, что мне требовалось, находилось рядом, прямо передо мной?
Возможно, Нельсон заговорил об этом, чтобы выяснить мое к нему отношение?
И зачем только Габи попросила меня поговорить с ним…
Я украдкой взглянула на Нельсона. Он сидел, склонив голову, и сосредоточенно раскладывал миндаль по кружкам из тонкой ткани. Само воплощение утонченности и силы.
