В итоге они потеряли время. Не трудно догадаться, что Федя, поняв, что его поймали на горячем, просто залёг на дно. Крыса. Где-то заныкался и выжидает. Только, чего?
— Нет, — цыкнул, качнув головой, — нихера не известно.
— А предки его?
— Его предки ещё год назад в Испанию свалили на пмж. Не удивлюсь, если он под мамашину юбку прятаться полетел.
Тимоха усмехнулся и, бросив ремонт замка, уселся на небольшой старый диванчик, накрытый таким же старым пледом.
— Дааа... во дела... кто мог подумать вообще, что эта тварь так далеко зайдёт?!
Гордеев прыснул, сдерживая смех. Кто? Сам Егор, например. Мог. Должен был. Обязан был догадаться, что всё это не спроста. Федя с тараканами. И они в его башке исполняют танцы похлеще, чем у Егора.
— Не надо было слушать Муху. Надо было по горячим следам этого ишака искать. Тогда бы, может, не успел слиться.
— Ты ей про фотки рассказал? — друг достал сигареты и перехватил у Егора протянутую зажигалку.
— Ты рассказал...
На несколько секунд в гараже повисло молчание. Недосказанность витала в тяжёлом и слегка влажном воздухе.
— Да правильно сделал, что рассказал! Ты бы целую вечность молчал! Не заебался кивать гривой на обвинения?!
И Тима был прав. До охерения. Каждое слово до рези в глазах. Ведь у Егора даже в планах не было рассказывать ей о том, что его вины в том случае не было.
Хотя... была.
Ведь это он впустил в свой дом эту мразь. Он недосмотрел...
И просто привык быть виноватым. Привык воспринимать её осуждения и наговоры как должное. Ведь не будь этих претензий, у него бы не было повода пересекаться с Мухой. Не было бы тех перепалок, от которых он дышать начинал заново.
— Если он свалил к предкам, то лучше ему не возвращаться,
— подвёл итог Тима и взглянул на Гордея.
Тот промолчал. Хлопнул крышкой капота и, стянув с рук перчатки, достал из кармана телефон. На экране было её имя.
Чёрт! Аж дыхание перехватило!
Он уже устал надеяться, если честно. Думал, что не дождётся и сам нарисуется на пороге её дома.
Перевёл растерянный взгляд на Тимоху, но тот, кажется, отвлёкся, штудируя собственный мобильный.
— Да? — прижал трубку к уху и направился к выходу.
Руки машинально нащупали в кармане куртки сигареты. Если она даст ему шанс, то он снова попытается бросить курить.
— Нам нужно поговорить, — пропустила приветствие, сразу переходя к делу.
— Привет, — кажется, он был взволнован больше, чем Даниэла. Голос едва заметно дрогнул, и Гордей скривился от признания слабости перед ней. То, чего он боялся ещё со школьной скамьи, — я приеду за тобой.
Зажигалкой чиркнул перед лицом, но та отказывалась работать. Снова и снова пытался прикурить, но ничего не выходило. Как и с Мухой...
— Хорошо. — Она согласилась.
Не протестуя и не настаивая на своём. Это не могло не радовать. Это давало ему надежду на то, что крупица доверия всё же зародилась между ними. Он хотел, чтобы это было так.
— Когда? — бросил тщетные попытки закурить и, выплюнув сигарету, выбросил ту вместе с неисправной зажигалкой в урну. — Могу прям сейчас.
— Полчаса. Мне нужно полчаса, чтобы быть готовой.
— Понял. Хорошо.
Не успел сказать "пока". Она сбросила вызов, заставив скрипнуть зубами.
Полчаса. Он грязный как леший. Даже морда.
— Ксенакис?
Егор незаметно вздрогнул, когда позади раздался голос друга. Обернулся и, увидев у того в зубах зажженную сигарету, забрал ту себе.
Тима хмыкнул и, встав рядом с Гордеем, задрал голову, рассматривая белые перистые облака. Редкость для этого времени года.
— И? — слегка толкнул плечом Егора, — есть какие-то продвижения?
— Хер знает...
— Но ты едешь к ней, — произнёс тише, не глядя на друга, — я слышал...
— Пойду рожу хоть умою, — Егор проигнорировал утверждение Тимохи и, отдав тому сигарету, снова скрылся в гараже.
Чувствовал, как непривычно быстро колотилось сердце. Билось о рёбра, мешая дышать полной грудью. Голова загудела и Егор стиснув пальцами виски, замер возле умывальника. Блять... это что? Нервы?
...
Даниэла
Я стояла перед зеркалом, всматриваясь в блестящую радужку своих глаз. В них не было искры. Они блестели от чего-то другого. Я не понимала, что именно меня так гложет. Это было похоже на накопительный эффект.
Я всё ещё искала ответы на вопросы, которые боялась задать. Я не могла найти в себе силы, чтобы задать их собственной матери. Никогда раньше я не боялась с ней говорить. Но меня не покидало предчувствие, что этот разговор изменит всё. Не в лучшую сторону.
Спустя дни, мне стало ясно, что Егор — единственный человек, с которым я могу говорить откровенно. Как бы дико это не звучало, но это так. И, кажется, он может смело сказать то же самое.
Я не была уверена в том, что между нами может что-то получится. Но тот поцелуй...
Я с уверенностью могу утверждать, что он что-то изменил. Очередной кувырок. Кипяток по венам. Судороги в пальцах. Внутренности в узел. Как он это со мной делал... необъяснимо. Как и то, почему рядом с ним я чувствую себя в безопасности. С ним. С Гордеевым. Разве не бред?
Я понятия не имела, к чему приведёт этот разговор. Но он был мне нужен. Желание увидеть его съедало меня. Я не простила его. Нет. Я зла и обессилена. Я так устала. От войн и недосказанности. От вопросов, что кружили в голове роем ос. Они жалили. С такой силой и агрессией, что терпеть это становилось невыносимо.
Взяв из косметички влажную салфетку, я стёрла с губ красную помаду. Кончиком языка коснулась уголка, снова проверяя зажившую трещинку...
Flashback
Замерев, Дани завороженно смотрела на то, как его губы приближаются к лицу. Рваный вдох проник в лёгкие, когда тёплые пальцы очертили чувствительный контур, слегка оттягивая нижнюю губу.
— Я молю тебя о шансе, Муха.
Обволок её своим шёпотом, словно паук, кутающий свою жертву в паутину. Затягивая узелок и дёргая за него... проверяя крепкость.
— Ты не имеешь права просить меня об этом, Егор.
Даниэла мелко затрясла головой, будто стряхивая смутное наваждение.
Не проси. Замолчи. Не моли... не надо!
— Я знаю, — совсем близко. Едва не касаясь своими губами её губ. — Но я молю. Я всё исправлю. Клянусь тебе.
Их лбы соприкасались. Кончиком носа он провёл по её. Обеими руками перехватил голову и пальцами зарылся в мягких волосах.
— Всё, как ты говорила, Муха. Ты была так права, — резко переместил свои руки на женскую талию.
Дани ахнула, когда, подхватив, он поднял её. Как пушинку. Вновь посадил на кровать.
— Что ты делаешь? — стряхнула с себя его руки, не понимая, чего он хочет.
— Я у твоих ног, — он поцеловал одно её колено, а затем второе. Кончиками пальцев провёл по напряжённым икрам, смещаясь вверх. — Я умоляю дать мне шанс, Муха.
Дани открыла рот в порыве сказать хоть что-то вразумительное, но поперёк горла встал ком. Он царапал гланды и не давал сделать ни единого полноценного вдоха.
— Я не заслуживаю этого. Я знаю, — он встал на колени и слегка потянул девушку на себя. Оказываясь между её ног. Перехватывая растерянный взгляд и чувствуя её волнение.
Его руки. Пальцы. Снова на лице. Снова направляют. Снова настаивают. Тянут.
— Ты всё, Муха. Всегда была всем. Всегда. Я такой урод.
Она хотела сказать... хотя бы слово. Хотя бы одно чёртово слово!
Но вместо этого сама потянулась к его губам. Неожиданно. Убийственно. Разрушительно.
Едва коснулась их, как его рот обрушился на неё с силой, от которой земля уходила из-под ног. Застонав ему в губы, наконец, ощутила как ком в глотке лопнул, словно пузырь. Словно в неё силком залили кислород...
Сильнее. Грубо и одновременно нежно. Распахивая её рот шире и дыша одним воздухом на двоих. Чувствуя вибрацию от взаимного тихого стона ей в рот.
Егор приподнялся. Ещё... навис над ней. Закрыл собой. Выше. Пока его колено не промяло матрац под ней. Смелее. Вторая нога.
