Невио и Римо все еще были спрятаны.
Их немедленное присутствие вызвало бы слишком много путаницы и дурной крови.
Отец кивнул мне, и я шагнул вперед. Мы решили, что я объясню ситуацию нашим людям. Вскоре среди них возникли шепотки, когда я рассказал им, почему мы здесь сегодня. Было странно так много говорить о чем-то настолько личном, о том, что многие до сих пор считали слабостью: о чувствах к женщине. Но все присутствующие здесь мужчины потеряли свои сердца из-за женщины, поэтому я знал, что они меня поймут.
— Позволь мне прояснить ситуацию, — сказал
Кассио своим обычным контролируемым голосом. — Мы собираемся снова заключить мир с Каморрой и позволить им убить несколько наших людей сегодня вечером.
— Это их месть, — сказал я. Отец кивнул. На его лице не отразилось ни намека на сомнение, хотя я знал, что он все еще хранит его в себе.
Кассио издал протяжный вздох и обменялся взглядом с несколькими другими. — Должен признать, я думаю, что мир необходим, но это необычный способ его достижения.
— Обстоятельства требуют этого, — сказал я.
После еще нескольких обсуждений все пришли к единому мнению, что присутствующие готовы последовать нашему решению. Это был первый шаг в правильном направлении. Один шаг из многих.
— Сейчас я попрошу Римо и Невио присоединиться к нам, — сказал я и мог сказать, что мужчины все еще были в замешательстве, потому что я вел собрание, но папа решил, что нам нужно больше разделить власть между нами. Мне не терпелось взять на себя больше ответственности, но я знал, что сегодня трудное время для начала. Не все будут этому рады.
Я прошел в другую комнату поменьше, где меня ждали Римо и Невио. Как только они присоединились к нам, напряжение в комнате резко возросло. Конечно, не помогло то, что Маттео бросил на Невио взгляд, который говорил о том, что он готов вскрыть его. К моему удивлению, Невио полностью проигнорировал его. Только его глаза выдавали его готовность убить нас всех.
Даже Римо удалось сохранить вежливое выражение лица. Возможно, сегодняшний вечер пройдет более гладко, чем ожидалось.
Папа, Валерио и я ступили на помост. Зал был до отказа заполнен созданными людьми, а в воздухе витала нервная энергия. Маттео, Максимус и Ромеро вытащили на сцену семерых мужчин, участвовавших в нападении на Грету, и на мгновение моя собственная потребность в кровопролитии была настолько сильна, что мне пришлось отвести взгляд от Антоначи или рисковал потерять контроль. Если бы я испортил наш план, я бы сам себя пинал. Отец рисковал очень многим, и я должен был держать себя в руках.
Отец, должно быть, почувствовал мой конфликт, потому что он снова взял на себя инициативу и обратился к нашим солдатам.
Он объяснил им ситуацию, и вскоре уровень шума поднялся до неприятных высот.
— Тишина! — прорычал я, теряя терпение.
Последние шепотки стихли, когда я подошел к самому краю платформы. — Как сказал мой отец. Мы заключили новый мир с Каморрой ради вашей безопасности и процветания. Многие из вас жаждали мира. Но за него приходится платить.
— Вы хотите мира, потому что вам нужна девушка Фальконе! — крикнул один из мужчин.
— А как же твоя жена? Где она? Ходят слухи, что ее убил Фальконе.
— Я собирался развестись с Крессидой и попросить руки Греты Фальконе. — Возникли новые шепотки. — Крессида пыталась убить Грету.
— Она была врагом, и что?
— Она — женщина, которую я выбрал своей, — прорычал я, пристально глядя на говорившего. — И никто не трогает то, что принадлежит мне. Я позволил
Невио отомстить за свою сестру, как я поступил с теми, кто обидел мою сестру много лет назад. И сегодня Капо Каморры и его сын здесь, чтобы завершить свою месть с нашей помощью в знак нового перемирия и демонстрации нашего единства как семьи.
В этот момент по знаку отца на сцену поднялись Римо и Невио.
Я пригласил Римо и Невио присоединиться к нам с отцом на авансцене. — Мы станем сильнее, чем прежде, мы создадим новые, более прочные связи и будем бить наших врагов с максимальной жестокостью.
Римо одарил меня извращенной ухмылкой и я подумал, что он оценил мои слова.
— А что насчет тебя, Маттео, — шагнул вперед солдат постарше. — Этот мальчишка Фальконе похитил твою жену и дочь вместе со своими друзьями, и ты говоришь мне, что собираешься стать семьей?
Ответная улыбка Маттео заставила мой пульс снова участиться. Невио все еще удавалось выглядеть совершенно невозмутимым. Я подумал, не дал ли Римо ему успокоительного. Этот сумасшедший ублюдок никогда раньше не контролировал свою ярость.
— Я не люблю зацикливаться на прошлом, и ты тоже не должен, — сказал Маттео. — В тот день ни Изабелла, ни
Джанна не пострадали физически. Этот вопрос решен. Мы пролили достаточно крови в последующие месяцы. Теперь уладим наши разногласия и объединимся как очень испорченная семья.
Несколько человек захихикали. Маттео всегда удавалось найти юмор в самых запутанных ситуациях.
— Думаю, теперь пришло время разобраться с этими людьми. — Отец указал на мужчин, ответственных за ранения Греты.
Невио пристроился рядом со мной, словно готов был наброситься на них и вырвать им глотки голыми зубами.
— Давайте послушаем, что скажет Антоначи! Он должен получить возможность защитить себя, — крикнул один из традиционалистов.
Я осмотрел комнату, чтобы сосчитать мужчин, которые кивнули в знак согласия. Может быть, треть наших людей.
— Это не гребаная демократия, — сказал Маттео.
Но я шагнул вперед и нагнулся над Антоначи, мой взгляд остановился на нем. Он не отвел взгляд и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы просто снять скотч с его рта и отойти.
— Каморра убила мою дочь! Он убил мою дочь! — Он бросил подбородок на Невио, который оскалил зубы в страшной ухмылке.
— Это было абсолютное удовольствие.
— Ваша дочь пыталась убить Грету Фальконе, — сказал отец, пытаясь разрядить обстановку, но это было безуспешно. — Никто не нападает без моего разрешения. И мы никогда не нападаем на женщин, даже на войне.
— Почему бы вам не рассказать всем, что произошло на самом деле? Что твой сын изменил своей дочери с этой шлюхой Фальконе? — кричал другой традиционалист.
Ярость ослепила мое зрение, и я спрыгнул с платформы, прежде чем кто-то успел остановить меня, вклинился в толпу и повалил мужчину на землю. Моя рука обхватила его горло. Все это было слишком знакомо. Я часто задавался вопросом, почему отец голыми руками убил человека, оскорбившего маму. Но чувствовать бешеное пульсирование паники на кончиках пальцев, когда я душил этого засранца, было чертовски красиво и гораздо приятнее, чем отстраненное использование ножа или пистолета.
— Никогда больше не говори о ней, понял?
— Ты позволил Фальконе убить собственную жену. Тебе должно быть стыдно.
— Она уже давно перестала быть моей женой, да и никогда не была ею в истинном смысле этого слова. Если бы Невио не убил ее, я бы сделал это и наслаждался каждой секундой.
Антоначи издал гогот. — Надеюсь, ты будешь наслаждаться ее бесплодным телом. Никаких детей для тебя.
Не успел он закончить фразу, как я уже был на ногах и ворвался обратно на сцену.
Невио был быстрее. Он уселся на Антоначи и схватил его за горло, нос к носу, с широкой ухмылкой на лице.
Я подошел к нему, когда Римо бросил нож в человека, которого я душил несколько минут назад, и вонзил его ему в горло, отчего кровь хлынула и залила все вокруг.
— Я знал, что он скажет что-нибудь, чтобы снова вывести меня из себя, — сказал
Римо с извращенной ухмылкой.
Невио надавил пальцами на глаза Антоначи, но я отпихнул его в сторону. Он тоже выглядел готовым напасть на меня. — Только не его глаза, — прорычал я. — Я хочу видеть в них его страдания.
Невио улыбнулся, как будто впервые в жизни он не хотел меня убить. Я протянул руку, и Максимус бросил мне молоток и несколько гвоздей.
