class="p1">Улыбка померкла. Девушка снова перевернулась. На этот раз на бок. Тогда и открыла глаза. Заметила меня. Взгляд вскользь тут же превратился в напряжённый.
— И давно ты тут? — уселась на постели, задвинув журнал за себя, после чего и вовсе поднялась на ноги.
Посмотрел на часы. Десять минут, оказывается, прошло.
— Довольно давно, да, — отозвался обтекаемо, раздумывая на её словами, сказанные ребёнку. — И раз уж ты снова на нашей грешной Земле, то поехали. И лучше по-хорошему, лисёныш. Не хочу снова с тобой спорить и ругаться.
— А ты не спорь. И не ругайся. Лучше вообще со мной не разговаривай. Делай вид, будто меня не существует. У тебя это хорошо получалось все эти дни. По-хорошему у нас с тобой всё равно никогда ничего не выходит, Ярослав. Уходи, — отозвалась враждебно. — Не усложняй всё ещё больше, чем уже есть. Хватит с нас обоих.
— Ну, не разговаривать, так не разговаривать. Я могу и молча всё делать, без проблем, — согласился я с ней на свой лад и, пока она не опомнилась, поднял её на руки.
И если в первое мгновение девушка растерялась, то затем вполне ожидаемо принялась протестовать, что я, разумеется проигнорировал, понёс прочь из комнаты.
— Орлов, у тебя крыша поехала? — возмутилась она, дёрнувшись в моих руках. — Ты что делаешь?!
— Ровно то, что ты сказала. Избавляю нас от сложностей. И да, крыша у меня едет. Ещё с нашей второй встречи в том кафе. Ничего нового, не переживай.
И даже нигде не соврал. Зато Василиса посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Но притихла. Спорить не стала, несмотря на то, что ей явно очень хотелось. Даже после того, как я прихватил с собой её верхнюю одежду, заботливо накинув ей на плечи. По всей видимости, решила не устраивать скандал, который могли услышать посторонние, хотя смотреть на меня, как на спятившего, и тогда не перестала. Ничего не говорила и потом, вплоть до момента, пока мы не выехали за пределы усадьбы.
— Если ты делаешь это всё, потому что вчера ни с того ни с сего вдруг решил, что это твой ребёнок, то не стоит, — произнесла негромко девушка, уставившись в боковое окно, наблюдая за мелькающим по ту сторону стекла пейзажем.
И снова я дышал, чтобы не сорваться.
— И почему тогда, по-твоему, я до этого тогда тебе помогал? Когда ещё не знал о ребёнке, — посмотрел на неё, сидящую в соседнем кресле рядом, заинтересованно.
— Вот и мне интересно, — фыркнула Василиса, сложив руки на груди. — А почему, Ярослав? Потому, что ты очень послушный младший брат, как ты сам же в очередной раз подтвердил это утром в столовой? — съехидничала. — Когда на горизонте появилась та же Оленька, с моего горизонта ты как раз исчез.
— А ты бы предпочла, чтобы я возвращался и трахал тебя на камеру для брата? — съязвил ответно. — И почему сразу Оленька? Можно подумать, других девиц вокруг нет, — хмыкнул.
Заодно за этим хорошо пряталось всё то, что я скрывал от неё все эти дни. Собственно потому и сам скрывался, не возвращался. Не был уверен, что не сорвусь. Сперва хотел с братом обсудить сложившуюся ситуацию, но всё опять вышло из-под контроля. Я же реально верил до сегодняшнего дня, что она сама решила сделать выбор в пользу Игната ради опеки над сестрой. А получалось… скоро точно всё выясню, что и как именно получилось между ней и моим братом.
Тем более, что на мои слова поймал от неё испепеляющий взгляд. Бальзамом по сердцу разлилась эта её эмоция. При упоминании о нашем возможном трахе на камеру для брата, коих по всей усадьбе теперь натыкано, как сорняков, она приоткрыла рот, явно собираясь моментально возмутиться, но так и ни звука не произнесла по этому поводу, зато вся покраснела, то ли от негодования, то ли от смущения, то ли всё вместе. И молчала она довольно долго.
— Ну да, судя по тому, что я наблюдала этим утром, Оленька тебе уже надоела. Видимо ты поэтому вновь на моём горизонте, да? Пока в поиске этих самых других девиц, — прокомментировала язвительно. — Или может, тебе просто захотелось вдруг поиграть в папочку? Ты поэтому такой вдруг типа весь из себя снова милый? Ради ребёнка? — упрямо вздёрнула подбородок и отвернулась. — Если так, то не стоит! — припечатала мрачно.
На это я промолчал. Но её не устроило.
— Он не твой, — добавила. — Или она.
— А я разве сказал обратное? — ухмыльнулся, стараясь не обращать внимания на по-новой расходящуюся внутри пустоту. — Это не имеет значения. Ребёнок есть ребёнок.
Верил ли я её словам?
Нет.
Больше нет.
Ни единому её слову.
И скоро, уверен, получу этому непосредственное подтверждение.
— Не твой, — повторила Василиса упрямо.
Я и на этот раз промолчал. Потому что если сейчас поведусь на её очередные провокации, ничем хорошим эта поездка не закончится. Для нас обоих. А кое-кому, помнится, нервничать нельзя. Вот и призвал всё своё армейское самообладание, сосредоточившись на мыслях о том, на кого малыш будет по итогу похож. Это хорошо успокаивало. К тому же, пора было переходить к основной части нашей поездки.
— Что там за сериал такой любопытный ты припомнила для журналистов? Хочу посмотреть, — перевёл тему.
— Не помню названия. Погугли, если так интересно. Турецкий, кажется, — отозвалась она равнодушно. — Но учти, придётся смотреть в оригинале. В нашей стране официального перевода нет. Замаешься вникать в суть.
— Не люблю смотреть телек, так что давай ты мне лучше сама всё расскажешь, как там было. Желательно во всех подробностях от начала и до конца.
— Всё, что помнила, я и так уже всем рассказала. Может, тебя что-то конкретное интересует? Так ты возьми и прямо спроси. Ты же у нас любишь прямоту. Спрашивай.
— И ты действительно ответишь? — бросил на неё деланно удивлённый взгляд. — Помнится, когда я просил тебя назвать мне имя того, кому продала тебя твоя грымза-мачеха, ты умолчала, обвинив меня ответно во всех грехах.
— А причём тут я? — фальшиво удивилась Василиса. — Мы разве не о сериале говорим? И вообще, чья бы корова мычала. Напомнить тебе, что ты сам мне наговорил в день моей помолвки с Игнатом? Как обвинил меня в таких же всех смертных грехах, а потом ушёл, оставив меня со своим братом? Чего ты ожидал после этого? Что я на коленях к тебе приползу, как только закончу отбывать перед ним повинную? К тому, кому это и не надо вовсе?
— Я наговорил? — зло прищурился на неё, резко тормозя автомобиль. — Конечно, наговорил! —
