были ими. Я доверилась нескольким из них. Рассказала им о своих маме и папе и обо всем остальном, что друзья рассказывают друзьям.
То, что она рассказывала мне.
Сказала ли она им, что не уверена, хочет ли продолжать играть? Может быть, эти девочки увидели в этом свое преимущество. Слабость, которую можно использовать.
Я видел, как тоже самое происходило с некоторыми футболистами. Те, кто обладал наибольшим талантом, обычно были самыми популярными. Но их навыки означали, что у них на спине всегда будет мишень. Другие могли начать завидовать. Искать возможность доставить этому игроку неприятности.
Так случалось не всегда. Раша Рэмзи любили его товарищи по команде, и его дружба была искренней. Но он был в этой команде с первого курса.
Дженнсин была не просто лучше других девушек команды «Дикие кошки». Она была необыкновенной.
Если Стиви знала о нас, если она хотела сбить спесь с Дженнсин, все, что ей нужно было сделать, это сказать Аспен.
— Это моя вина. — Именно я задержал ее допоздна этим утром. Во время игры я был единственным, кто не проявлял должной осознанности. Я был тем, кто рисковал с Дженнсин с самого начала.
— Нет. — Она покачала головой. — Мы в этом вместе.
Черт возьми, да, мы были вместе.
Я пересек комнату и преградил ей путь, так что у нее не было другого выбора, кроме как остановиться. Затем я взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.
— Что мы будем делать? — прошептала она.
— Говорить.
Она опустила взгляд на середину моей груди и кивнула.
Пришло время для серьезного разговора, которого мы оба избегали. Обсуждения, которое могло бы сделать подозрения Стиви неуместными.
Я отпустил Дженнсин, затем подошел к окну и уставился в холодную звездную ночь. После того, как она написала, что зайдет, я выключил свет внутри. Таким образом, никто из проезжающих мимо не увидел бы ее здесь.
Прятать ее, прятать нас уже чертовски надоело. Но сегодня вечером я был рад, что свет был выключен. В темноте было легче обнажить душу.
— Моя жизнь в Мишне. Это то место, где я хочу жить. Где хочу создать свою семью. Скоро я захочу завести собственных детей. Я не хочу быть стариком, когда мои дети подрастут. Нет, если я в конце концов… — слова застряли у меня в горле. Как папа. Как дядя Эван.
Ни одна душа на свете не знала, что я боюсь умереть молодым. Кроме Дженнсин.
— Тор. — От нежности в ее голосе мне стало и лучше, и хуже одновременно.
— У тебя столько всего впереди. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя загнанной в угол.
— Кто сказал, что я буду чувствовать себя загнанной в угол?
Я пожал плечами.
— Тебе двадцать один. Ты не должна быть привязана к старику.
— Двадцать два, — прошептала Дженнсин. — Мне двадцать два.
— Подожди. Что? — Я резко обернулся. — Я пропустил твой день рождения. Когда? Почему ты мне не сказала?
Она пересекла комнату и встала рядом со мной, глядя сквозь стекло.
— Не чувствуй вины за то, что пропустил важный момент, о существовании которого даже не подозревал. Будь рядом в следующий раз, и мы будем в расчете.
Ее следующий день рождения.
Если она хочет, чтобы я был рядом, я буду.
— Договорились.
Она придвинулась ближе, прижавшись виском к моей руке.
— Я как-то не задумывалась о том, чтобы завести детей.
Потому что ей было всего двадцать два. Ее жизнь была связана с волейболом. У нее было достаточно времени, чтобы подумать о детях, а с другим парнем у нее были бы годы впереди.
— Я должен отпустить тебя.
Она сунула руку в задний карман моих джинсов.
— Пожалуйста, не надо.
— Ты уверена? — Если она была готова выдержать это, дать мне шанс на будущее, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать ее счастливой. Но она должна была быть уверена.
— Кто-то должен быть рядом, чтобы смотреть старые фильмы твоей мамы, покупать тебе книги, следить за тем, чтобы твои приправы сочетались по цвету, и убирать твой грузовик посреди ночи. Так получилось, что я хороша во всем этом.
Ни одна женщина в мире не справилась бы с этим лучше.
Мы двигались в тандеме, отодвигаясь от окна и приближаясь друг к другу. Наши губы слились в поцелуе, который был подобен глотку воздуха. Все напряжение покинуло мои мышцы, когда я подхватил ее на руки и оторвал от пола.
У меня не было ни малейшего шанса добраться до спальни, когда ее язык переплелся с моим. Поэтому я подошел к дивану и уложил ее на кожаную обивку. Затем накрыл ее тело, пробуя на вкус, облизывая и пожирая ее рот, пока потребность погрузиться в ее тугой жар не разлилась по моим венам.
— Тор. — Она оторвалась от меня, тяжело дыша, и прижалась губами к мочке моего уха. — Трахни меня.
Эта женщина. Мой член был таким твердым, что причинял боль.
Мы раздели друг друга догола, наша одежда свалилась на пол рядом с диваном, и когда я жестко вошел в нее, ее стон эхом отразился от стен.
— Черт, какие чувства ты заставляешь меня испытывать. — Я крепко поцеловал ее в губы, выходя из нее и входя в нее.
— Да. — Она обхватила ногой мое бедро, направляя меня глубже.
Я двигал нас снова и снова, пока она не начала дрожать. Но я не был готов к тому, что она кончит, пока нет. Я не был готов к тому, что это когда-нибудь закончится. Поэтому я отстранился и стащил ее с дивана, развернув нас так, что она оказалась у меня на коленях.
На ее лице была улыбка, когда она опустилась на мой член.
— Черт. — Я откинул голову на спинку дивана, стиснув зубы, когда она пошевелила бедрами.
Кончики ее пальцев впились в мои плечи, пока она скакала на мне, все быстрее
