еще пожалеет об этом.
Я расстреливаю двух охранников, окружающих Энтони, пятью точными выстрелами в голову, после чего навожу пистолет на него и спускаю курок. От этого глухого щелчка мой желудок наполняется ужасом.
— Ты так предсказуем. Я почти разочарован. Так легко поймать великого Деймона Эверетта.
Энтони направляет на меня свой пистолет.
Мое внимание привлекает всхлип Мисти. Ее тело сотрясает заметная дрожь, а по щекам текут слезы. Я пытаюсь наполнить свои глаза словами, которые не могу произнести. Все в порядке. Я вытащу тебя.
— Я убью тебя на хрен, — обещаю я ему, ярость пылает в моих венах.
— Да? Ты не вооружен. И тебя так легко сломать.
Энтони убирает пистолет от моей головы, и громкий треск пули эхом разносится по комнате, когда он нажимает на курок.
Мир затихает и сжимается вокруг меня, глаза расширяются от страха, но я не чувствую боли от выстрела. Что-то кричит в глубине моего мозга, приказывая мне вырваться, но я просто смотрю на нее, желая сказать ей: — Прости, что не могу сдержать обещание, но мои братья вытащат тебя отсюда.
Зеленый взгляд Мисти встречается с моим, изучая мое лицо, глаза бегают туда-сюда, словно она пытается запечатлеть его в своем сознании.
Я делаю то же самое, радуясь, что последнее, что я вижу, — это она. Почему у нее такие белые щеки? Моя грудь сжимается, воздух становится таким густым, что я не могу наполнить легкие, когда платье Мисти из зеленого превращается в темно-коричневое. Ее бьет дрожь, она падает вперед и кашляет. Она произносит: — Я люблю тебя.
Ярко-красная жидкость пузырится на ее губах.
Нет. Этого не может быть. Я бегу и успеваю поймать ее как раз перед тем, как она падает в обморок. Звук снова просачивается внутрь, почти оглушая, когда реальность набрасывается на меня. Мои руки судорожно ищут рану на ее теле, пока не нависают над дырой в животе. Руки трясутся, когда я сильно нажимаю на нее, отчаянно добавляя больше ткани, но кровь затекает вокруг моей руки. Я срываю с себя рубашку, заталкиваю ее в рану, и и без того черная ткань становится блестящей.
Мягкие пальцы сжимают мою челюсть и возвращают меня к пронзительным зеленым глазам.
Я прижимаюсь к ее щеке и смахиваю слезы.
— Ты меня не бросишь.
Ее губы слегка приподнимаются в уголках, когда она рассматривает меня, ее пальцы пробегают по линиям моего лица.
— Не уходи. От. Меня, — приказываю я, но она не прекращает своих прикосновений, прослеживая каждый контур со все меньшим и меньшим давлением.
— Мисти. — Ее голова откидывается назад, и я ловлю ее в свою ладонь, не позволяя ей отвести взгляд. — Ты не уйдешь. Хорошо?
Она кивает, проводя большим пальцем по моей брови, и каждый ее вздох становится тихим шорохом.
Раздается треск пистолета, и пуля пронзает мое плечо. Я мягко опускаю Мисти на землю. — Подожди меня.
Еще одна пуля пронзает мой бок, но я не отхожу от нее, пока она не кивает.
— Я скоро вернусь. Обещаю.
Я убираю с ее лица красную прядь волос и встаю.
Я вижу Энтони, стоящего передо мной на расстоянии вытянутой ноги. Его пистолет дергается от выстрелов, но я вижу только красное. Мои ноздри раздуваются, а губы кривятся, когда я бросаюсь на него, громкий звон его пистолета и разрывы моей плоти едва доносятся до меня.
Я хватаю Энтони за запястье, сжимаю так сильно, что хрупкие косточки ломаются под моей хваткой, и валю его на землю, разрывая его хватку на пистолете.
Он вскрикивает, когда вся кровь стекает с его лица, и слюна покрывает его губы, когда он говорит. — Ты должен быть мертв.
Я улыбаюсь, все острые зубы и плохие намерения. — Есть одна вещь, которую ты не учел, придурок. Люди, которые готовы умереть, непредсказуемы.
Его глаза расширяются, когда я хватаю его за голову, а затем бью затылком о землю. Я теряю подвижность, мое тело превращается в лед от потери крови, но я убью этого ублюдка.
Я бью Энтони по голове снова и снова, пока затылок не сминается, а изо рта не льется кровь.
Отсутствие звука возвращает меня к Мисти.
У меня болезненно скрутило живот, когда я бросился к ней.
Она холодная. Так холодно.
— Я здесь. Я, черт возьми, здесь. Проснись, детка. Пожалуйста, детка, проснись. — Ее голова откидывается в сторону, она совсем слабая. — Мне так чертовски жаль.
Я всхлипываю, сильно встряхивая ее. — Не оставляй меня.
Я пытаюсь снова, но руки не слушаются, тело предает меня. Я падаю рядом с ней, глядя на ее лавандовые волосы, залитые кровью.
До меня доносятся голоса братьев, которые зовут на помощь, давят на мои раны. Слишком поздно. Слишком поздно. Я не хочу, чтобы меня спасали.
Я заставляю себя пошевелиться и провожу рукой по щеке Мисти. — Не волнуйся, маленькая нимфа. Я приду, чтобы найти тебя. Даже смерть не сможет остановить меня.
Деймон
Яркий свет светит мне в один глаз, потом в другой. — Позвоните в операционную и скажите, что к нам поступает пациенты.
Я словно нахожусь в десяти футах под водой, пытаясь прислушаться. — У него кровотечение!
Начинают срабатывать сигналы тревоги, громкие гудки пронзают поверхность моего тумана. Женщина прижимается к моей груди, под ее рукой вспыхивает боль.
— Оставайтесь с нами. — Боль исчезает, сменяясь таким холодным льдом, что я полностью немею. — Черт! Он истекает кровью. Мы его теряем.
Лавандовые волосы и прозрачные зеленые глаза — последнее, что я вижу, прежде чем чернота затягивает меня под себя.
Приглушенные голоса проникают внутрь и тянут меня к ним.
— Мы чуть не потеряли его. — Матиас.
— Он будет в бешенстве, когда проснется. — Ксандер.
Вклинивается голос, который я не узнаю. — Ты не можешь быть здесь.
Шум стихает, и меня засасывает в туман.
— Как мы ему скажем? — говорит Маттиас, и я с трудом поднимаюсь на поверхность. Он говорит обо мне?
— Там было так много крови.
Себастьян.
— Мисти…
Другой голос, который я не узнаю — он затихает в конце, и я отчаянно тянусь к сознанию. Я хватаюсь за веревку, висящую передо мной, и тащу себя вверх. Мне нужно знать, что он скажет дальше.
Ясные зеленые глаза, рыжие волосы. Это неправильно… ее волосы фиолетовые. В памяти всплывает воспоминание о том, как я держал ее на руках. Кровь на моих руках, на ее губах, пропитала рубашку.
Я
