«До чего же убежденно она говорит, — подумала Эйприл. — Она верила в то, что проповедовала. Говорит так, словно сама все это испытала на себе. Словно сама изведала, что значит быть беспомощной. Как у нее это получалось?»
Эйприл остановила пленку и, положив подбородок на сложенные руки, уставилась на пожелтевшую фотографию в металлической рамке, оставленную ей матерью. Эйприл до смешного сильно полюбила фотографию. Утром она брала фото с собой на работу, а вечером приносила обратно домой, аккуратно устанавливая ее на столик рядом с кроватью. Временами ей казалось, что в этой фотографии, спрятан ключ к разгадке тайны Рины де Севиньи.
Мать и дочь. Официантка с незаконнорожденным ребенком, прислонившиеся к стене своего ветхого летнего коттеджа. Чувствовала ли Рина себя беспомощной тогда, летом, в которое она сумела соблазнить президента Соединенных Штатов?
Чувствовала ли она себя беспомощной, когда убедила Арманда де Севиньи, потомка знатной, великосветской семьи, взять себя в жены?
Когда вообще Рина чувствовала себя беспомощной?
И прежде всего зачем она занялась «Горизонтами власти»? Зачем они были ей нужны?
Проклятие! Эйприл должна это понять!
Эйприл подошла к стенному шкафу и достала нейлоновую спортивную сумку. Вынув из нее футболку и спортивные шорты, Эйприл переоделась. Волосы она собрала в пучок и натянула на голову спортивную кепку.
Эйприл вышла из офиса. Согласно распоряжениям Блэкторна, она не должна была этого делать. С момента нападения на нее в квартире пять дней тому назад Роб или кто-то из его людей постоянно находились рядом с Эйприл.
Но на улице стоял такой замечательный летний день, а она так устала все время оглядываться и бояться!
Карла наблюдала, как Эйприл, пройдя мимо ее поста, направилась к лифту. Двумя прыжками она очутилась рядом с Эйприл.
— Эй! Да я почти не узнала вас в этой форме. Вы куда собрались? Вы мне не говорили, что собираетесь выходить сегодня.
— А я и сама не знала, — ответила Эйприл и шагнула в лифт.
Карла последовала за ней. Она пощупала карман, проверяя оружие.
— И куда же вы направляетесь?
— В Централ-парк Мне нужно немного поразмяться.
— Ни в коем случае! Слишком опасно.
— Послушайте, я не могу сидеть взаперти вечно. Прошла почти неделя, и тем парнем и не пахнет.
— Он где-то поблизости, — устрашающе произнесла Карла. — Я чувствую.
— Но ведь вы минуту назад меня не узнали. Будем надеяться, что он тоже не узнает.
— Если вы хотите заняться физкультурой, мы найдем вам безопасный спортзал, ради Бога.
— Я иду в Централ-парк.
Матерясь про себя, Карла последовала за Эйприл.
Как и во всякий другой погожий летний денек, в парке было многолюдно. Эйприл шла быстро, значительно оторвавшись от Карлы. Войдя в парк, Эйприл быстро надела роликовые коньки, которые прятала в спортивной сумке. Потом она сложила сумку и запихнула ее в задний карман.
Уже совсем готовая ехать, Эйприл бросила взгляд на Карлу, только-только входившую в парк со стороны Пятой авеню. Послав ей воздушный поцелуй, Эйприл оттолкнулась коньком и покатилась. Карла что-то закричала и пустилась бегом вдогонку.
— Ну-ка, догони! — крикнула ей Эйприл и сделала еще один толчок коньком.
До чего же замечательно было катиться в толпе выпендривающихся друг перед другом подростков! Эйприл вместе с другими роликобежцами и велосипедистами катилась по дорожке, ведущей к центру парка. На большой поляне «Овечий луг» студенты, как дети, играли в кошки-мышки. Многие, лежа на травке, загорали на летнем солнышке.
Эйприл с удовольствием дважды прокрутилась вокруг своей оси с приседанием и поехала дальше по дорожке, мимо дощатой сцены, на которой единственный актер исполнял что-то из Шекспира перед равнодушной кучкой зрителей. Она миновала фонтан и эллинг у пруда, преодолела подъем и направилась в часть парка, именуемую «Прогулка». Парк в том месте был уютен и дик. Почти лес, с толстыми широколиственными деревьями. Если бы кто-нибудь хотел напасть на нее, это место было просто идеально. Но Эйприл была великолепной роликобежкой, и даже если бы он сам был на коньках, вряд ли ему удалось за ней угнаться. Карла уже давно пропала из вида.
«Пошел он к черту! Не буду я жить всю оставшуюся жизнь в страхе!» — с отчаянным задором решила про себя Эйприл.
Ритмическое движение собственных мускулов, крепких и напряженных, действовало на нее успокаивающе. Она вошла в хороший ритм и полностью отдалась на его волю. Ритм помог ей сконцентрироваться и вернул четкость окружающему миру.
«Овладейте собственной силой! Прогоните страх!»
Действительно ли Рина верила в то, что проповедовала? Все говорило за то, что верила. Все, кому приходилось с ней общаться с самого основания «Горизонтов власти», в один голос утверждали, что Рина была искренна. Скорее всего это правда. Иначе как же она могла себя вести так с Кейт и Джесси Блэкторн. Как могла женщина, бросившая свою дочь, проявлять столько сострадания и любви?
«Нет ничего странного в вашем профессиональном успехе или личных отношениях. Вы можете создать свою судьбу заново».
Если то, что говорила Рина, было правильно, то не было тайны и в людях, любивших Рину… исключая того, кто убил ее. Никакой тайны.
«Место, которого вы достигли в жизни, совершенно логично. Вас привела сюда дорога, которую вы сами выбрали много лет назад».
В чем же секрет успеха Рины? Почему ее убили? Где ответ на эти два, очевидно, взаимосвязанных вопроса?
Из этих посылок и следовало исходить, если только Эйприл двигалась в верном направлении.
Никто не напал на Эйприл в «Прогулке». Она продолжала ехать быстро, но уже не оглядывалась. И когда она оказалась в совершенно безопасной части парка, в его восточном секторе, недалеко от Метрополитен-музея, обернулась назад, на своего воображаемого преследователя, и громко рассмеялась, довольная тем, что сумела рискнуть и победила свой страх.
Запыхавшись от быстрого бега, Эйприл присела на скамейку, сняла коньки и уложила их в спортивную сумку. Выйдя из парка, она прогулочным шагом отправилась вдоль по Пятой авеню. Что там с Карлой? Эйприл испытывала угрызения совести при воспоминании, как помощница Блэкторна пыталась догнать ее, дикарку на роликовых коньках.
Проходя мимо музея, Эйприл увидела, что в одних из его боковых ворот торчит наполовину втиснувшийся в них крытый грузовик. В здание вносили какие-то ящики — похоже, передвижная выставка. В одном из обычных фанерных ящиков без крышки были уложены пустые картинные рамы. Эйприл вспомнила, как они с Кейт ходили в этот музей на выставку картинных рам. Кейт, слава Богу, уже вышла из госпиталя и поправлялась дома.
