К тому же, бесспорно, дополнительно меня нервирует тот факт, что мне пришлось спонтанно отменить свои дневные занятия. Мой отец сообщил мне, что застрял на время в клинике, поэтому мне пришлось сослаться на семейные обстоятельства и, наплевав на все возможные последствия, отправиться домой, забрав по пути все необходимые лекарства.
Как только ворота распахиваются, я следую вперед по подъездной дорожке, гадая, слышит ли Айвори рокот двигателя.
Я резко жму на тормоза. Что за?..
У заднего входа припаркована черная старенькая Хонда. Она незнакома мне. В ней никого. И никаких определительных знаков.
Кровь в моих жилах превращается в лед. Айвори.
Стремглав несясь в дом, я даже не решаюсь дышать. Сигнализация отключена.
Я снова не позволяю себе ни вдоха, пока следую до кухни. Слышны шорохи на втором этаже.
Каждая клеточка моего тела находится в напряжении, когда я со скоростью молнии пересекаю гостиную. Кто здесь, черт подери?
— Лоренцо, он уже на подъездной дорожке! — раздается мужской голос сверху. — Где ты?
Шейн. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Он сейчас реально назвал имя Лоренцо? Как это возможно, мать вашу?
Этот ублюдок Лоренцо в моем доме.
С Айвори.
Ярость срывает меня с места и толкает вверх по лестнице. Каждый мой шаг — это препятствие между мной и Айвори, поэтому я сокращаю их количество, преодолевая по две-три ступени за раз.
— Какого черта? — неистово рычит Шейн где-то в районе моей спальни. — Отвали от нее, мать твою!
Нет! Господи, только не это! Нет! Необходимость двигаться быстрее заряжает мои мышцы, делая мои движения практически молниеносными. Я не слышу Айвори. Почему, черт возьми, я ее не слышу?
Преодолеваю последнюю ступеньку, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я оцениваю оставшееся расстояние. Лестничная площадка слишком просторная, коридор чересчур длинный. Я все еще слишком далеко. Мне не следовало оставлять ее одну. Я подвел Айвори, и сейчас, когда судьба заставила меня пожалеть об этом, чертовски проклинаю себя. Все мое тело вибрирует от отчаянной потребности добраться до нее как можно быстрее.
Чем ближе я становлюсь, тем громче крики. Я почти на месте. Еще пара шагов. Бросаюсь к дверному проему и концентрирую свой взгляд на дальнем углу спальне.
Айвори неподвижно стоит на месте в моей футболке. На ее губах кровь. В выражении лица читается полное опустошение. У нее на руках Шуберт. Мертвый.
Кулаки Шейна сжаты. Лицо и руки Лоренцо в царапинах и ссадинах. Молния его джинсов расстегнута.
Каждый фрагмент происходящего, зафиксированный моими глазами, приводит меня в такую степень бешенства, что меня пошатывает.
Кажется, что меня никто не замечает.
Я в меньшинстве, обезоружен, и, черт подери, переполнен яростью. Всем своим существом я тянусь к Айвори, но не позволяю себе этого, отказываясь смотреть в ее сторону и даже думать о ней. Если дам слабину, мной будет потерян чертов контроль над ситуацией.
Двигаясь вдоль стены, я продвигаюсь вглубь спальни. Айвори застыла в нескольких шагах от сцепившихся Шейна и Лоренцо.
— Ты изнасиловал ее, ублюдок? — Шеин заносит кулак, чтобы обрушить его на лицо Лоренцо, но промахивается, так как тот отклоняется от удара. — Получается, все это время, она говорила правду?
Холодный расчет на убийство завоевывает мое сознание. Дыхание учащается. Кулаки сжимаются. Функция милосердия отключена. Я положу этому конец.
Инстинкт берет вверх, мои вены преисполнены ядом. Я опускаю руки и выдергиваю ремень из брюк.
Лоренцо пытается защищаться.
— Чувак. Ты только посмотри, что она сделала с моим лицом.
— Ты был на ней! — Шеин вновь набрасывается на него, размахивая кулаками.
Лоренцо изворачивается, обхватывает его за талию и валит на пол, оказываясь сверху.
Я продеваю конец ремня в пряжку и бесшумно пересекаю пространство спальни, останавливаясь в шаге от Лоренцо. Шеин повален на спину, а Лоренцо нависает над ним. Не сомневаюсь, что братец Айвори видит меня, но они оба заняты тем, что наносят удары друг другу, изворачиваются и матерятся.
Я накидываю петлю из ремня на шею Лоренцо и со всей яростной силой затягиваю ее.
Встречаюсь глазами с красными глазами Шейна. Лоренцо тоже поворачивает голову.
Мой гнев подталкивает меня затянуть концы ремня еще сильнее.
Делаю резкий рывок, и его тело заваливается назад, руками он цепляется за петлю, беспомощно дрыгая ногами. Движимый смертоносным намерением, я не собираюсь отступать.
Шеин поднимается с пола и приближается к брыкающемуся Лоренцо, смотря на меня дикими глазами. Как я стану отбиваться от него, когда мои руки заняты?
Но, яростно закричав, он наносит удар не мне, а Лоренцо. Коленом в грудь. Затем обрушивает ряд ударов на лицо своего приятеля. Это слегка выбивает меня из колеи, и я даже на мгновение ослабеваю хватку, но тут же натягиваю смертельную петлю с удвоенной силой.
Шейн всем весом прижимает тело своего друга к полу, а я все туже и туже затягиваю удавку. У меня перехватывает дыхание от непреодолимой потребности в том, чтобы поскорее положить всему этому конец
Впиваясь пальцами в кожу ремня, встречаюсь взглядом с темной бездной глаз Айвори. Я убиваю человека прямо у нее на глазах. Безжалостно и абсолютно сознательно. Пути назад уже не будет.
Она словно вросла ногами в место, на котором стоит. На ее руках мертвая тушка Шуберта. Она безотрывно смотрит на меня, но в то же время витает где-то вне. Айвори не со мной в этот момент.
Наверное, это даже к лучшему, потому что меня не остановить, пока я не закончу с этим сукиным сыном, который причинял ей столько боли.
Телефон в моем кармане вибрирует от входящего звонка. Кто-то из школы? Кто-то из родителей учеников? Или же это копы, которых насторожила подозрительная активность? Кто, черт возьми?
Рот Лоренцо исказился в безмолвном крике. Все его лицо в крови, глаза вылезли из орбит, а кожа сменила цвет с красного на синий.
Я не отступаю. Пальцы, натягивающие ремень онемели. Шеин по-прежнему удерживает тело Лоренцо, пока тот корчится на полу, дрыгает ногами, отчаянно царапает шею в попытках освободиться.
Удушение — один из медленных способов убийства. За эти минуты, преисполненные муками, чудовищность того, что я делаю, проникает мне под кожу в попытках пробудить во мне человечность. Но я руководствуюсь лишь тем, что защита Айвори для меня превыше всего остального.
Сопротивление Лоренцо угасает, его руки падают на пол. В последний раз дрыгнув ногой, он проигрывает эту схватку.
Все кончено.
Шеин отстраняется и падает на задницу. Вскинув руки вверх, он отползает к стене. В его глазах читается ужас. Шок.
Все мое тело покалывает от адреналина, когда я ослабляю ремень и тянусь дрожащими руками к шее Лоренцо. Мой пульс зашкаливает, а вот у него пульса нет. В этом есть своя ирония, но я поразмыслю об этом, когда все немного уляжется.
Отступаю назад и сбрасываю с себя пиджак, так как обливаюсь потом от накатывающих на меня приступов облегчения вперемешку с паникой от реальности происходящего.
Я только что убил человека.
Преступника, вломившегося в мой дом.
Убившего нашего кота.
Человека, который пытался, а, возможно, и успел изнасиловать Айвори. Уже не в первый раз.
И все потому, что меня не было рядом.
Все внутри меня горит, и всем своим существом я возвращаюсь к ней.
— Айвори?
Она пошевелилась впервые с тех пор, как я появился здесь. Она просто безотрывно смотрит на меня. Ее губы и нос в крови, которая, капая, оставляет пятна на рубашке.
Внутри меня все сжимается. Мне необходимо забрать у нее труп кота, обнять ее, разрушить стены между нами. Поэтому тянусь к ней.
Она отстраняется, лишь крепче сжимая безжизненно болтающееся тело Шуберта в руках.
Айвори не готова расстаться с ним. Как и не готова к тому, чтобы кто-то прикасался к ней.
Я все понимаю, но, черт подери, ее отстраненность сродни удару под дых.
