Никита очень плохо маскировал улыбку за почесыванием брови и несуществующих усов.
– Не волнуйся, – фыркнула Елена Алексеевна. – Мы люди взрослые, всё понимаем и не станем делать из вас монахов, разлучая на ночь по разным комнатам. Спите в одной постели, как привыкли.
– Никита, – обратился отец к сыну. – Пойдём-ка, пока дров для камина принесем. Лишним поддать тепла на ночь – не будет.
– Да, пап, – охотно согласился Никита. – Только переоденусь в домашнее и дам Ясе кое-что из своих вещей, чтобы она чувствовала себя привычно.
Сузила глаза, обещая, что придушу его эту мерзенькую ухмылочку подушкой, когда мы останемся наедине.
Глава 45
Сколько можно торчать в ванной комнате, чтобы это не выходило за рамки приличия, за выход за которые дверь в ванную могут вынести?
Двадцати минут достаточно? Или можно еще минут десять тут поторчать? Можно, конечно, накинуть еще минут пять на диарею и длинные спагетти на праздничном столе, но, кажется, пора бы уже выйти и дать возможность провести гигиенические процедуры хозяевам этого дома.
Зубы почищены (к счастью, Елена Алексеевна держит запас новых зубных щеток), лицо умыто просто водой и даже каким-то особенно вкусно пахнущим гранатовым мылом. Волосы были распущены, собраны в пучок на макушке и снова распущены.
– Хоть бы он уже уснул, – шепнула своему отражению и, сделав глубокий вдох, наконец, выключила воду и вышла из ванной комнаты.
В коридоре второго этажа было тихо. Поправила на плечах футболку Никиты и, теребя в руках шнурок от его спортивок, шла к приоткрытой двери комнаты, которая принадлежала ему.
Тот раз, когда мы проснулись вместе, был совершенно случайным. Я не помнила, как так вышло, что я уснула. Мы оба были выжаты эмоционально, поэтому тот сон было бы уместно назвать отключкой. Но сейчас абсолютно иная атмосфера, обстоятельства и моя внутренняя истеричка-параноик не дремлет.
Если бы тут поблизости была автобусная остановка, я бы уже сгребла всё своё барахло и стояла бы там в ожидании автобуса. Но ее нет. А комната, в которую мне нужно войти и разделить с парнем одну на двоих постель – есть.
Приблизилась к приоткрытой двери и, резко крутанувшись на пятках, пошла в обратную сторону. Внезапная мысль спуститься вниз и спросить у Елены Алексеевны, не нужна ли ей ещё какая-нибудь моя помощь, показалась просто гениальной.
Но у верхних ступенек лестницы мне пришлось раствориться в полумраке и слиться со стеной, когда на диване близ камина я увидела три силуэта. Рыжее пламя четко очерчивало их фигуры.
Никита сидел между родителями со слегка опущенной головой, слушал свою маму, которая держала его за руки и тихо что-то говорила. По другую сторону от него сидел отец. Он уже привычно был молчалив и лишь держал ладонь на плече сына, иногда чему-то кивая. Возможно, словам своей жены.
Я здесь, явно, лишняя.
Так же, как незаметно появилась здесь, ушла обратно в коридор и оказалась в комнате Никиты. В комнате Никиты-школьника с постерами футболистов и большой карты мира на стенах, и до ужаса узкой кровати. Хотя, для одного человека она вполне себе сносна, кажется, даже шире той, что у меня в общаге, но для двоих… здесь просто нереально лежать и ничем при этом друг с другом не соприкасаться.
Нужно просто уснуть первой и тогда эта ночь пролетит незаметно, не оставив после себя чувство стыда, неловкости и конфуза.
Выключила ночник, стоящий на тумбочке, и забралась под одеяло с одного края.
Уставившись в потолок, некоторое время прислушивалась к звукам в доме, но быстро отбросила это занятие. Нужно уснуть.
Закрыла глаза и просто стала ждать прихода сна, но вместо него, услышала тихие шаги за дверью. Вся внутренне подобралась, когда эта дверь закрылась и теперь шаги стали слышны внутри комнаты и всё ближе подбирались ко мне.
Только треск наэлектризованной ткани вынудил меня открыть глаза и увидеть, как Никита, заведя руки за голову, стягивает с себя футболку.
Чёрт!
– Прости, – шепнул он, откинув ткань на спинку компьютерного стула. – Разбудил?
– Я не спала.
А смысл теперь притворяться спящей, если он увидел, что я смотрела?
– Я могу лечь на пол.
– На голый пол? – спросила я, приподняв голову.
– Можно постелить плед, – дернулись широкие плечи. В тихом голосе была слышна улыбка.
– Этот плед тоньше моего волоса. Давай, просто проложим между нами подушку и повернемся друг к другу спинами.
– Давай так, – согласился Никита.
С облегчением выдохнула, когда он, во-первых, не стал снимать штаны, а, во-вторых, когда положил между нами подушку. Не китайская стена, конечно, но лучше, чем ничего. В-третьих, когда Никита устроился поверх одеяла.
Вот только мы оба теперь лежали не спиной друг к другу, а на спинах, глядя в белый потолок.
– Яся, – позвал меня тихий шёпот Никиты.
– М? – откликнулась я, стараясь не выдать даже дыханием своё волнение.
– Спасибо тебе.
– За что?
Матрац рядом со мной колыхнулся. Боковым зрением уловила, как Никита повернулся на бок – лицом ко мне.
Мамочки…
– За всё.
– Я ничего не сделала.
– Ты сделала всё, чтобы сегодня я оказался здесь со своими родителями и смог с ними поговорить. Честно говоря, не думал, что ещё хоть когда-нибудь окажусь с ними за одним столом, тем более – за праздничным…
Не удержалась и тоже повернулась к нему лицом, положа руку на подушку между нами, как это сделал и Никита.
– Ты всё сделал сам. Я лишь держала тебя за руку. Как и обещала, – шепнула в ответ.
Во мраке блеснули яркие цветные бусины на запястье Никиты, когда он шевельнул рукой и прихватил своим мизинцем мой.
– Браслет тебе
