Я сморю на часы, циферблат показывает два часа ночи. Завтра мы хороним Баку, и это вторая смерть, которую мы переживаем вместе. Никто ее сейчас не поймет лучше, чем я. Поэтому она не осталась у родителей после отпевания, и я увез ее домой.
– Милая, солнышко мое, – шепчу я, крепче прижимая ее тело к себе.
Лив совсем разбита. Она засыпает к утру, полностью истощив себя. Мы спим пару часов, затем снова едем к ее родителям.
Лив словно в бреду была все это время. Сложно представить, что она чувствует сейчас. Но смерть Баки очень сильно повлияла на нее.
Прах Баки передали единственным его родным людям – семье Ёсида.
– Он будет у нас, – говорит Брюс. – Однажды я отвезу его прах в Японию, и он почтет с миром рядом с нашими предками.
Сердца этих людей разбиты этой смертью. И мое тоже. Теперь я часть этой семьи, о которой столько мечтал и воображал.
Вечером после ужина у Ёсида остаются только несколько человек: хозяева дома, я, Лив, Айзек, Джуди и Крис.
Я помогаю Таре разбирать вещи Баки. Она достает длинный меч в лакированных красных ножнах.
– Уверена, он хотел передать это Лив, – со слезами на глазах говорит она.
– Так и есть. Он сам мне сказал.
– Ты успел с ним подружиться? Знаешь ли, это было бы удивительно. – Она улыбается доброй и грустной улыбкой.
– Я должен кое-что рассказать всем.
Мы проходим в гостиную. Я подхожу к сидящей на диване Лив.
– Детка, мне нужно кое-что сказать тебе.
Она поднимает опухшие глаза на меня и ждет. Все ждут, потому несколько пар глаз не сводят с меня своих заинтересованных взглядов.
– Перед самой смертью я встретился с Бакой. Мы заключили сделку.
– Сделку? – переспрашивает Брюс.
– Да. Мой адвокат устроил все. Банку возвращены все деньги, а зал Баки остается за Лив. Он написал ей завещание. Но я не знал, что он сразу же умрет. Это странно, он будто знал.
Айзек и Джуди охают, а Тара прикрывает рот рукой.
– Объясни, – просит Крис. – Я ничего не понимаю. Бака должен был деньги банку, и ему пришлось продать зал тебе?
– Почти, – отвечаю я. – Можно сказать и так. Только все оставалось за ним и за Лив.
– Как? – Лив подает голос. – Откуда у тебя такие деньги?
– Мне невыносимо было видеть боль в твоих глазах, когда ты думала, что больше не перешагнешь порог вашей школы. Я встретился с Бакой и он согласился, но в том случае, если ты будешь его владелицей. Этого я и хотел.
– Откуда ты взял такие деньги? – не веря своим ушам, почти шепотом спрашивает она.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем ответить:
– Я продал свою машину.
Конечно, не только машину, пришлось еще кое-что продать, но это пустяки. Да, мое сердце разрывалось на части. Но я сделал это.
Ради нее.
Ради того самого взгляда, которым она смотрит на меня прямо сейчас.
– Ты продал «Мустанг»? – громко спрашивает она. – Это же…это…Макс.
Ее губы начинают дрожать, и я прижимаю ее к себе, не обращая ни на кого внимания в комнате.
– Я люблю тебя, Лив. Я не сожалею.
Всхлипнув, она зарывается лицом в мою рубашку.
Спасибо отец. Спасибо. Это того стоило.
Эпилог
«Моя дорогая Лив.
Я никогда тебе не говорил, как ты мне дорога, как я люблю тебя, и что ты для меня значишь. Ты ничего не знаешь о моем прошлом, и я предпочитаю оставлять его там же. В прошлом. Все, что было — ушло, все что будет — еще впереди. Но сейчас – сейчас самое время Лив. Я подозреваю, что не доживу до твоего полного обучения. И мысль об этом разбивает мое старое сердце.
Ведь я стар, моя дорогая Лив. Очень стар. Я могу гордиться своей жизнью, она прожита не зря. Когда ты впервые переступила порог моей школы, я понял, что ты необычная. Твои глаза так ярко горели, твои руки так хотели схватить катану и крушить все вокруг.
Ты стала мне дочерью. У меня была дочь когда-то, но она умерла очень маленькой и с тех пор, я словно ослеп и оглох, но потом твои мама и папа привезли тебя. Ты стала нашим лучиком. Словно молодой пион в большом саду, который спешит познать лучи солнца.
Я хочу, чтобы ты училась дальше. Не смей терять надежды. Если я не смогу тебя и дальше обучать, иди в другую школу. Они даже не представляют, что их ждет, когда ты возьмешь катану в руки.
И говоря о катане. Ты заслужила ее. Бери и иди дальше. Помни, Лив, всего этого я не скажу тебе при встрече и вообще буду вести себя как ни в чем не бывало. Это мое напутствие тебе, потому что я чувствую, что мне будет трудно дальше обучать.
Но я не собираюсь умирать. Я пройду с тобой этот путь столько, сколько смогу.
Бака».
PS. И бросай-ка ты курить. Ты думала, я не знаю?
Лист уже совсем мокрый, когда я дочитываю это письмо. Уже в тысячный раз.
Последние события совершенно перевернули все с ног на голову.
Уже прошел месяц со дня смерти моего сенсея, и я не перестаю читать его напутствия и сожалеть о его смерти.
Это нехорошо, когда много плачут о тех, кто ушел. Их дух тоже мучится и страдает, поэтому я стараюсь улыбаться и вспоминать только хорошее.
А то, что сделал для меня Макс, еще крепче стянуло нас лассо и укоренило мою веру в его любовь. Хотя я верила с самого начала, но этот поступок показал его в таком свете, что думая о нем, я задыхаюсь от счастья. От того, что он со мной.
Парень,
