эту вещь, а сейчас…
Вместо ответа, я протянула Глебу правую руку со слегка растопыренными пальцами, и он с заметным трепетом устроил колечко на безымянном. Оно было лишь совсем чуть-чуть великовато. Возможно, не стоит носить его каждый день, но на важные события — обязательно буду надевать. Совершив этот символический акт нашей тайной помолвки, Глеб коротко, целомудренно поцеловал меня в губы и ушел. Видимо, не хотел нарушать торжественность момента животными проявлениями.
Зато на следующий день мы смогли вдоволь нацеловаться в моей комнате: бабушка с дедушкой уехали на рынок и оставили нас одних на целых два часа. Мне казалось, что Глеб съест меня заживо или раздавит в лепешку. Я чувствовала, как он заведен, но сама испытывала острую панику от мысли, что вот прямо сейчас все может случиться.
— Глеб, ты хочешь… ты думаешь, уже пора..? — прерывающимся от волнения голосом спросила я его.
Он отрицательно покачал головой:
— Я ведь сказал, что это решаешь только ты. С тех пор ничего не изменилось.
— Спасибо. Это очень важно для меня, потому что я ужасно боюсь, но… я подумала, наверное, тебе тяжело проявлять столько терпения…
Он густо покраснел — видимо, я попала в точку.
— Ну… если хочешь… если ты не против… может быть, ты могла бы… хм… немного погладить меня рукой.
— Массаж? — округлила я глаза.
Глеб усмехнулся:
— Угу. Массаж. Эротический.
Все это смущало меня неимоверно, но подумав немного, я решила, что ничего не теряю, и кивнула. Глеб сказал мне включить кино на компьютере — на случай, если мои прародители вернутся, и разделся полностью. Вид его обнаженного тела просто оглушил меня. Я долго оторопело разглядывала его, не в силах оторвать глаз. Он был умопомрачительно красив, а то, что находилось посередине тела — одновременно притягивало взгляд и вызывало необоримое смущение и дрожь в животе.
Глеб показал мне, что надо делать, и, к моему большому удивлению, закончилось все очень быстро — буквально какие-то несколько минут.
— Это из-за воздержания, — объяснил мой парень. — Если долго терпишь, не получая разрядки, то потом она наступает очень скоро, стоит только чуть-чуть простимулировать… Спасибо, моя принцесса. Это был очень желанный и приятный подарок…
Ночью он снова пришел ко мне, и я с удовольствием повторила те же манипуляции. Если это помогает Глебу чувствовать себя лучше, я только рада. Конечно, я понимала, что это весьма бледная замена реальной близости, но пока не могла перебороть свой страх перед ней.
На третий день мы сходили в театр на спектакль «Евгений Онегин» — Глебу очень понравилось, по крайней мере, он убедительно заверял меня в этом. А на четвертый я проводила его на вокзал. Он взял с меня обещание писать ему, крепко поцеловал и уехал на целый год.
Этот год дался мне непросто. Легко быть одной и предаваться повседневным занятиям, когда ты ни в кого не влюблена и не знаешь, каково это — ощущать себя в объятиях любимого молодого человека. А вот ждать, и терпеть, и изнемогать от тоски по нему — совсем непросто. Мне помогали держаться наша с Глебом переписка, регулярные созвоны и… Денис. Я сама ни за что не поверила бы, что так получится, но он стал мне самым настоящим лучшим другом. Конечно, я общалась с девчонками с учебы, но никто не мог так успокоить и развеселить меня, как он. Еще в начале осени Денис написал мне и сообщил, что решил завязать со своими нелегальными делами и заняться около профессиональным бизнесом — образование оказалось весьма полезным подспорьем в этом. Чтобы окончательно сменить «волну», он даже переехал из своего родного города в мой — и мы оказались совсем рядом. До приезда Глеба в ноябре мы только переписывались — и то, не очень активно, но потом постепенно сблизились и стали встречаться. Разумеется, совсем не в романтическом смысле, а в чисто дружеском. Денис и сам не раз говорил, что, расскажи ему кто-нибудь еще год назад, что он станет дружить с девчонкой — он бы рассмеялся этому человеку в лицо, а теперь не представляет своей жизни без меня, и в то же время — со мной в качестве своей девушки. Неоднократно он повторял, что я ему как сестра, только намного ближе, чем та, с которой он делил семью на протяжении многих лет. Денис действительно не предпринимал ни малейших поползновений к ухаживанию за мной и активно делился своими переживаниями по поводу собственных отношений с женщиной, которую встретил в моем городе. Порой даже спрашивал совета, хотя я мало что могла ему предложить, так как его избранница была совсем взрослой, почти на десять лет старше меня, и уже имела ребенка. Я довольно смутно представляла себе ее психологию.
Нам с Владой как-то даже довелось нечаянно познакомиться — я приехала к другу поплакаться в жилетку по поводу своей любви на расстоянии, а через некоторое время неожиданно нагрянула она. Очень моложавая, стройная, сипатичная — ни за что не дала бы ей 27, разве что 23–24. Я думала, сейчас будет скандал: мне на ее месте весьма трудно было бы поверить, что мой парень и молодая девушка в его квартире — просто друзья, без малейшего намека на более близкие отношения. Но Влада вела себя более чем достойно: она заметно расстроилась и в то же время на лице ее было написано понимание и чуть ли не удовлетворение. Я осталась в комнате, а Денис увел свою девушку на кухню, но краем уха я выхватила ее фразу:
— Я ведь говорила, что так и следует поступить. Рада, что ты наконец все понял…
Молодой человек, конечно, пытался ее разубедить, что это она не так все поняла, но ему приходилось непросто.
— Прости, что испортила тебе личную жизнь, — сконфуженно извинилась я, когда Влада покинула квартиру. Я была ужасно смущена и расстроена, но Денис только махнул рукой:
— Ее и так нельзя было назвать налаженной. Ничего, как-нибудь исправим. Что ж теперь, все время бояться и жить с оглядкой? Не буду скрывать, Влада сильно меня зацепила, мне очень хочется быть с ней рядом, но так я тоже не могу: сплошные проблемы, подозрения и игры в догонялки. Устал. Может быть, даже попробую забить и найти другую — в конце концов, в мире столько женщин…
Но я видела по его лицу, что другая ему не нужна. Все это попытки убедить самого себя, и не слишком удачные.
— Давай я с ней поговорю? Расскажу ей про Глеба, все
