не видела свою маму много лет, но если бы знала, что в следующий раз, когда ее увижу, от нее не останется ничего, кроме пепла в дерьмовой коробке, я бы обняла ее покрепче. Я бы часами смотрела на ее лицо, пока не запомнила бы каждую веснушку и морщинку от смеха.
И подумать только, она ушла из-за меня.
У меня нет ни малейшего шанса разделить чувство вины и ненависти к себе, когда оно захлестывает меня. Я заслужила все, что получила за то, что сделала с ней. Я должна была настоять, чтобы мама обратилась за помощью. Я могла бы приехать в Лос-Анджелес, чтобы помочь ей. Если бы я не была так ослеплена тем, что считала идеальной жизнью, то могла бы помочь ей, и она все еще была бы здесь сегодня.
Тянусь за коробкой и кладу ее себе на колени.
— Я так сожалею о вашей потере, — говорит женщина и протягивает мне салфетку.
— Я тоже. — Я шмыгаю носом и вытираю глаза, а затем понимаю, что даже не могу выйти отсюда самостоятельно. Безумный смех грохочет в моей груди. — Это может показаться глупым, но у вас случайно нет сумки?
Ее взгляд скользит по моим костылям, а затем по коробке с прахом мамы, лежащей у меня на коленях.
— Посмотрю, что я смогу найти.
— Спасибо. — Я прочищаю горло и проглатываю слезы. У меня есть вся оставшаяся жизнь, чтобы оплакивать все свои ошибки и потери.
Райдер в начале этого списка.
— Почему ты такой, какой есть? — шепчу я себе под нос.
Он никогда не давал мне повода не доверять ему, и все же я ему не доверяла. Райдер всегда заставлял меня чувствовать себя в безопасности и защищенной, и все же я боялась, что в любой момент он сломает меня. Он всегда хотел только одного — чтобы я была рядом, а я оттолкнула его.
Женщина возвращается с многоразовой продуктовой сумкой.
— Нормально?
— Да, спасибо. — Я кладу коробку с останками моей мамы в сумку и осторожно встаю, подхватывая костыли под себя, прежде чем перекинуть сумку через плечо.
Медленно ковыляю к двери, затем смотрю на нее, пытаясь понять, как ее открыть. Добрая женщина открывает ее для меня, и когда я прохожу мимо, она говорит:
— Тебе есть куда пойти? Семья поблизости?
Моя нижняя губа дрожит, и я качаю головой.
— Нет, но спасибо. Со мной все будет в порядке. — Теплое солнце приятно ласкает мое лицо, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на женщину через плечо. — Вы не могли бы подсказать мне самый быстрый способ добраться до пляжа?
ДЖЕЙД
Солнце находится в самой высокой точке неба, когда я, прихрамывая, выхожу из городского автобуса перед пирсом Санта-Моники.
Женщина в окружном крематории дала мне три доллара и горсть мелочи из своей сумочки и указала ближайшую автобусную остановку. У меня было достаточно денег, чтобы добраться до пляжа, и еще оставалось достаточно, чтобы я могла купить хот-дог.
Бетон под моими ногами неровный, пока я пробираюсь с улицы к песчаному пляжу. Звук волн, разбивающихся вдалеке, манит меня, и когда пальцы моей здоровой ноги погружаются в теплый песок, все мои мышцы расслабляются.
Мои веки тяжелеют, пока я пытаюсь пробиться сквозь более глубокий песок с помощью костылей. Когда подхожу достаточно близко, чтобы почувствовать прохладный ветерок с воды, падаю на задницу и просто смотрю вдаль. Вместо того чтобы придумать план или обдумать свои ограниченные варианты того, куда идти дальше, я ложусь на бок и, используя руку в качестве подушки, закрываю глаза и позволяю сну овладеть мной.
Я не знаю, как долго сплю, только то, что просыпаюсь, чтобы поглубже закутаться в одеяло, которое в какой-то момент натянула на голову. Оно мягкое, пахнет кокосовым кремом для загара и… Подождите, одеяло?
Я открываю глаза и вижу пару мускулистых икр, покрытых золотистыми волосами, всего в нескольких дюймах от моего лица.
— О, черт! — Я сбрасываю с себя полотенце и с трудом встаю, затем пытаюсь вырваться, но вскрикиваю, когда моя лодыжка взрывается болью. Падаю на колени и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, идет ли парень за мной, но застываю на месте. — Райдер?
Парень наклонился вперед, его руки лежат на согнутых коленях. Он одет в черную рубашку и коричневые шорты, и хотя его волосы прикрывает бейсболка, а глаза закрывают солнцезащитные очки, я бы узнала эти губы в темноте.
— Я сплю.
Черные очки в оправе не отрываются от меня, и я наблюдаю, как играют мышцы его челюсти. Нет, если бы это был сон, мы бы уже целовались.
Я сглатываю и снова сажусь, стараясь держаться на расстоянии, потому что парень выглядит так, словно вот-вот взорвется.
— Я верну тебе деньги за такси. — Когда-нибудь. Я замечаю пляжное полотенце, лежащее рядом с сумкой. Он накрыл меня, пока я спала? Мое глупое сердце сжимается, а глаза горят. Я этого не заслуживаю. Не заслуживаю его.
— Думаешь, мне нужны деньги? — Он не кричит на меня, вместо этого голос Райдера тихий. Пугающе спокойный. — Ты сбежала от меня.
— У меня не было выбора…
— Какого хрена, Джейд! — Ладно, теперь он кричит. Райдер отворачивается, и я замечаю свежие порезы и синяки на его лице и шее. Боже, это было только вчера вечером? — Всегда есть выбор.
— Как ты меня нашел?
Когда парень поворачивается ко мне, я хочу, чтобы он снял свои солнцезащитные очки, чтобы я могла видеть его глаза и заглянуть в его душу, чтобы знать, о чем он думает.
— Я поехал туда, где тебя высадило такси. Женщина, которая там работает, сказала, что ты поехала на автобусе в Санта-Монику. Было нетрудно найти девушку на костылях, одетую в больничную форму. — Мышцы на его предплечьях подскакивают. — Когда мы впервые встретились, ты сказала, что направляешься в Лос-Анджелес к маме.
Дрожь трепещет в моей груди.
— Так и есть. — Я придвигаюсь ближе, ровно настолько, чтобы подтолкнуть сумку к бедру Райдера.
Он опускает на нее взгляд, затем немного наклоняется, чтобы заглянуть внутрь. Его брови хмурятся за стеклами очков. — Это что?
— Моя мама.
— Черт. — В его голосе слышится сострадание, и он потирает затылок. — Почему ты мне не сказала?
С одним этим вопросом плотина прорывается. Мои губы дрожат в последней отчаянной
