захлопнула багажник и открыла заднюю дверь. На сиденье лежали несколько сухпайков и хлебные лепёшки. — Тут одеяло и хренотень, которую ты просила, — сказала она, закидывая мешок в машину.
— Дозиметр?
— Да. Так... — Даша потёрла пальцем подбородок, пытаясь сосредоточиться. — Карта! — Даша вытащила из бардачка карту и расстелила её на капоте машины. — Мы сейчас здесь, — ткнула она пальцем в точку на карте. — Езжай вот по этой дороге, — подсказала она. — Дальше не знаю. Документы на тачку в козырьке, ключи в замке. Говори всем, что ты военкор, и тебя не будут задерживать.
Я свернула карту и открыла водительскую дверь.
— Спасибо, Даша!
— Удачи! Только попробуй вернуться! — ответила она и бегом побежала в сторону КПП.
Я села за руль и повернула ключ в замке зажигания. Машина завелась с полпинка, ровно заурчав, и я с облегчением вздохнула. Радио тоже работало. Я включила музыку и тронулась с места. Выехав из оврага на дорогу, я ударила по газам.
Дорога была пустой, меня никто не преследовал. Через минут двадцать я немного успокоилась и выбрала музыку по душе. На воле даже дышать было легче!
Если подумать, то всё не так уж и хреново.
Виктором Одинцовым оказался здоровенный, до жопы вежливый, но, в то же время, наглый берлесс.
Мы приехали на встречу с ним намного раньше, проверили местность, чтобы не попасть в засаду, рассредоточились, чтобы держать территорию под контролем.
Виктор приехал вовремя, точно по времени. Я оценил его пунктуальность, потому как и без этой стрелки дел до жопы. Мне не хотелось задерживаться на этой встрече ни на минуту.
Оружейный перекуп привёз в точности всё то, о чём мы с ним договаривались. Это тоже повысило уровень его благонадёжности в моих глазах.
Меня напрягало только то, что Одинцов безуспешно всматривался в моё лицо, будто бы пытался меня узнать. Мы с ним точно не знакомы, но возможно, в интернете были мои фотографии, и сейчас Виктор хотел убедиться, что перед ним точно Грэй, а не левый мужик. Я был в балаклаве, потому что старался рожей нигде не светить, поэтому прекрасно понимал мужика.
Думал, что когда рассчитаюсь с ним, Одинцов уймёт свой интерес к моей персоне, но он всё не мог угомониться.
— Можно на пару слов, полковник? — спросил он меня, передав кейс с деньгами своему подручному.
Меня это напрягло. О чём мне базарить с этим берлессом? Тем не менее, я подошёл к Виктору ближе. Он приехал даже без бронежилета, что говорило о его самоуверенности и бесстрашии. Своих бойцов он экипировал по полной программе, а сам что? Надеялся на чудо или был уверен, что с нами не возникнет тёрок?
— Слушаю! — коротко сказал я.
Я подумал, что Одинцов хочет обсудить дальнейшее сотрудничество, раз уж сделка прошла удачно. Нам тоже такая дружба была на руку, не скрою.
— Ты долго ещё воевать планируешь?
— Да как сказать... Пока не убьют, — пожал я плечами.
— Скоро референдум. Мы станем гражданами одной страны. Как насчёт того, чтобы примкнуть к моей группировке?
А он хорош! Одинцов так искренне сказал это, с таким чувством и надеждой, что его наивность меня позабавила. Целься в солнце, попадёшь в орла. На самого полковника Грэя замахнулся?
— Я бы с радостью, — усмехнулся я. Мне не хотелось обижать Одинцова своим категоричным отказом. Возможно, мне ещё с ним работать придётся. — Но ты, наверное, знаешь, что я объявлен террористом, и за мою голову назначена нехуёвая награда? У меня с этой войны один выход — просто на кладбище или через стенку.
— Я тоже, полковник, не хуй собачий! Я очень влиятельный человек в своей стране. У меня есть деньги, связи и авторитет. Если нужна будет помощь, обращайся! — он протянул мне свою визитку, и мне пришлось её взять. — Для меня будет честью оказать тебе содействие, Грэй!
Я кивнул, сунув картонку в нагрудный карман кителя, и приказал своим собираться.
— Как мне проехать к железнодорожному переезду? У меня там ещё дела.
— Поезжай по Зарубинской трассе, — подсказал я Одинцову. Это всё, чем я мог ему помочь. — Я предупрежу своих, чтобы пропустили!
— Благодарствую, полковник! — Виктор протянул мне на прощание руку, и я снял перчатку, чтобы её пожать. — До встречи!
Последнюю фразу он тоже сказал так самоуверенно, будто мы с ним давние друзья, и он реально ждёт моего приезда в Берлессию.
Я очень быстро забыл про Одинцова, потому что были дела поважнее. Приехав домой, я проследил, чтобы "покупки" поставили на приход, и пошёл проверить своих женщин.
Сначала я пошёл к Анне. Как ни крути, она была для меня на первом месте.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — отсалютовал мне караульный дрожащим голосом, и я сразу почувствовал, что что-то не так. — Дюпон сбежала! Я не знаю, как так получилось! Не убивайте меня, пожалуйста!
Пацан бросился мне в ноги, а у меня душа оборвалась. Отпихнув караульного от себя, я бросился к решётке. Пусто.
Нет! Господи, нет! Только не это!
— Что, блять, случилось? Как так вышло? — заорал я на пацана, хватая его за грудки.
— Я уснул. Простите!
— Уснул? — переспросил я, охреневая от безалаберности часового. — Кто-то приходил сюда? Кто?
— Моисеенко. Он принёс мне кофе и ушёл. Клетка была всегда заперта! Я не давал ему ключ! Он и не просил. Меня сморило! А когда я открыл глаза, Дюпон уже не было! Она будто испарилась! Часовые на вышках тоже ничего не видели!
Сука! Я убью сейчас Малого! Пристрелю, суку! Это Даша его подговорила! Сам бы он до такого не додумался!
Сам не свой от бешенства, я бросился к карцеру. Малой спал, сидя возле решётки,
