По мере того как Мэлори поднималась по лестнице, голос Зои как будто отдалялся. Окно на самом верху было мокрым от дождя и полупрозрачным от пыли. Сердце у нее бешено колотилось, словно хотело выскочить из груди.
— Вот это место, — пошептала Мэлори.
— Конечно, оно. А как же еще! — Дана по-хозяйски огляделась. — Через пару недель оно будет принадлежать нам — и банку.
— Нет, я не об этом. Место из моего сна. Тот самый дом. Как я могла быть такой дурой и не понять сразу? — голос Мэлори дрожал от волнения, слова натыкались друг на друга. — Дом не Флинна, а мой. Я — ключ. Разве не об этом говорила Ровена?
Она резко повернулась; глаза ее ярко сияли.
— Красота, знания, отвага. Персонификация нас троих. Моя профессия связана с искусством, а искусство — это красота. Она несет в мир свет. Ключ света… Сон был моей фантазией, моим представлением о совершенстве. Значит, дом должен был быть моим.
Мэлори прижала руку к сердцу, словно удерживая его в груди.
— Ключ здесь. В этом доме.
В следующую секунду она уже была одна. Лестницу окутало слабое голубое свечение. Подобно туману, оно подкрадывалось к ней, стелилось по полу у ее ног, пока Мэлори не оказалась по щиколотку в холодном влажном мареве. Не в силах сдвинуться с места, она крикнула, но ее голос растворился в насмешливом эхе.
Сердце колотилось так, как не колотилось никогда в жизни. Мэлори окинула взглядом комнаты по обе стороны от нее. Зловещий голубой туман пробирался в них, поднимался по стенам, затягивал окна, не пуская в дом даже тусклый свет грозового неба.
«Беги…» Это был отчаянный шепот, прозвучавший у нее внутри. Нужно бежать. Спасаться, пока еще не поздно. Это не ее битва. Она обычная женщина, живущая обычной жизнью.
Мэлори схватилась за перила и спустилась на одну ступеньку. Сквозь прозрачную голубую пелену, быстро пожиравшую настоящий свет, она видела входную дверь. За дверью был реальный мир. Ее мир. Достаточно открыть дверь и выйти наружу, чтобы все вокруг снова стало нормальным.
Ведь она этого хочет, так? Нормальной жизни. Разве сон не доказательство? Замужество и семья. Тосты на завтрак, цветы на комоде. Приятная жизнь с простыми удовольствиями, построенная на любви и привязанности.
Эта жизнь ждала ее за дверью.
Мэлори спускалась по лестнице, словно в трансе. Она каким-то непостижимым образом видела сквозь дверь. Чудный осенний день. Листья сверкают золотом в лучах солнца, воздух ароматен и свеж. И хотя сердце по-прежнему выскакивало из груди, губы сами сложились в мечтательную улыбку. Она подошла к двери.
— Это все неправда, — вдруг послышался ее собственный голос, на удивление бесстрастный и спокойный. — Очередной обман. — Мэлори вздрогнула и отвернулась от двери — от прекрасной жизни, ждавшей ее за порогом.
Иллюзия — то, что снаружи. Реальность внутри. Теперь это ее дом.
Ошеломленная тем, что едва не бросила подруг, она стала звать Зою и Дану. Куда Кейн их спрятал? Страх за них заставил ее броситься вверх по лестнице. Стремительное движение разорвало голубой туман, но за спиной Мэлори липкое марево сомкнулось вновь.
Чтобы сориентироваться, она подошла к окну на верхней площадке лестницы и раздвинула рукой ледяной туман. Кончики пальцев онемели, но Мэлори увидела, что снаружи все еще бушует гроза. С темно-лилового неба вниз обрушивались потоки дождя. Около дома стояла машина — там, где она ее оставила. По противоположной стороне улицы быстро шла женщина под красным зонтом.
«Вот она, реальность», — напомнила себе Мэлори. Жизнь — суматошная и нескладная. Она вернет себе эту жизнь. Отыщет путь назад. Но сначала дело.
Свернув направо, Мэлори почувствовала, что кожа покрылась мурашками. Ей пригодились бы куртка и фонарь. А еще хорошо бы, чтобы рядом были подруги. И Флинн. Мэлори подавила желание бежать, не разбирая дороги. Впереди раскинулся лабиринт коридоров.
Впрочем, это неважно. Еще один трюк, чтобы напугать ее. Где-то здесь, в доме, спрятан ключ. Она его найдет. И подруг тоже отыщет.
Мэлори продолжала идти, борясь с подступающей паникой. Было тихо, а голубой туман приглушал ее шаги. Что может быть страшнее, чем холод, неизвестность и одиночество? Кейн зло играет с ней, он знает, как сильны человеческие инстинкты.
Но прикоснуться к ней он не может, пока она сама не разрешит.
— Ты не заставишь меня бежать! — крикнула Мэлори. — Я знаю, кто я и где я. Ты не заставишь меня бежать!
Вдруг она услышала, как кто-то ее зовет — едва заметное колебание густого воздуха. Мэлори повернула и пошла на звук своего имени.
Холод усилился, туман теперь клубился влажными вихрями. Ее одежда промокла, кожу пощипывало от холода. Мэлори подумала, что послышавшийся ей голос может быть еще одним обманом. Теперь она уже ничего не слышала, кроме толчков пульсирующей в висках крови.
Неважно, куда несут ее ноги. Можно описывать бесконечные круги или стоять на месте. Дело не в том, что она пытается найти выход, а ее сбивают с пути. Это поединок ее воли и воли Кейна.
Ключ здесь. Она полна решимости найти его, а Кейн полон решимости помешать ей.
— Наверное, для тебя унизительно сражаться со смертной женщиной. Тратить свое искусство и силу на такую, как я. И все, что ты можешь, — это напустить дурацкий голубой туман.
Дымка окрасилась красным. Сердце Мэлори замерло, однако она стиснула зубы и продолжала идти. Очевидно, злить волшебника было опасно, но риск оправдался.
Там, где красное свечение смыкалось с голубым, она увидела еще одну дверь.
«Чердак, — подумала Мэлори. — Это должен быть чердак. Не иллюзорные повороты и коридоры, а часть настоящего дома».
Сосредоточившись на двери, она пошла вперед. Туман плыл, сгущался, клубился, но Мэлори не обращала на него внимания, пытаясь удержать в своей голове образ двери.
Наконец, задыхаясь, она протянула руку сквозь туман и сомкнула пальцы на старой стеклянной ручке.
Из открытой двери на нее пахнуло теплом. Мэлори шагнула в темноту, и клубы голубого тумана вползли следом за ней.
Флинн прокладывал путь через бушующую грозу, наклонившись вперед и силясь разглядеть дорогу через потоки воды на лобовом стекле, с которыми не справлялись «дворники».
Мо на заднем сиденье всхлипывал, словно ребенок.
— Трусишка! Это всего лишь небольшой дождик.
Черное небо проре́зала молния, за которой последовали раскаты грома, напоминавшие пушечную канонаду. И снова ударила молния.
Машина вздрогнула и вильнула в сторону. Флинн, выругавшись, с трудом повернул руль.
— И еще ветерок, — прибавил он, успокаивая собаку. — Со штормовыми порывами.
