Две недели спустя я действительно встретила Симона, первый раз за последние восемь месяцев. Мы оба едва могли говорить от волнения, и мое сердце билось где-то у горла. Через некоторое время оцепенение прошло и мы одновременно принялись рассказывать друг другу все, что пережили за то время, что не виделись.
Наши чувства друг к другу были так же сильны, как когда-то, но что-то удерживало нас от того, чтобы подойти слишком близко.
— Куда пойдем? — наконец спросил он.
— Ко мне, — ответила я.
Мы молча шли через лес, потом сидели в саду, под тремя березами у каменной лягушки, как и снилось. Стоял март, весеннее солнце светило нам в лицо.
— У тебя семейная идиллия — у меня искусство… — сказала я ему.
— Нет у меня никакой идиллии. Ты что, правда в это веришь?
Я вообще уже ни во что не верила. Но и не завидовала ему больше. Ни плохо, ни хорошо.
Он устроил жену в маленькое частное предприятие. А свое дело продал и теперь занимается торговлей недвижимостью. Его жена скоро сдаст экзамен на мастера и будет независима от мужа.
Кто выиграл в этой битве чувств? В любви не бывает выигравших, только проигравшие, которые в конце концов становятся более зрелыми и мудрыми. Впрочем, нет, кое-что мы выиграли: знание.
Он сумел преодолеть свою ограниченность, пришел к новому сознанию.
А у меня теперь есть свобода, о которой я всегда мечтала, и я снова могу летать — обожженные крылья снова отросли! Это длилось шесть долгих лет… Но что значит «долго» по отношению к Вечности?
А где мне теперь летать?.. Только не в следующей клетке!
Зевс бушевал так, что небо дрожало.
— Чертовы небеса, постылые облака и, вообще, все гнусно! Теперь эта дрянь стала еще мудрее! Дионис!! Где ты, предатель?! Он что, еще не вернулся?
— Вернулся, но сейчас спит — отдыхает от трудов неправедных.
Гермес ехидно усмехнулся.
— Он ведь и впрямь изрядно поработал…
Аполлон усердно закивал.
— В кино он ее водил, в сауне трахал, по всем озерам… под каждым кустом…
Гермес перебил его:
— … на протяжении шести лет в облике Симона Шутца расходовал свою божественную харизму. Это требует сил. Дай ему отоспаться пару недель, а тогда уж посмотрим!..
— Я уже в порядке, парни… — заспанный Дионис вывалился из своей облачной постели. — Откуда взялся этот чертов карлик? Он мне все испортил! Еще полгодика — и я бы все сделал!
— Не пори чушь, ты же знаешь, что против силы искусства у тебя никаких шансов! В те моменты, когда кто-то облекает свои страдания в рифму или звуки, ты всегда промахиваешься, Дионис!
Аполлон, как предводитель муз, откинулся назад и стал напевать, наигрывая на лире:
— Преда-тель, мой бедный братец, позорный пре-е-да-тель…
— Перестань, ты, подлый доносчик, халтурщик, дерьмо собачье! — накинулся Дионис на Аполлона.
— Кхе, кхе! — Зевс рявкнул громовым голосом: — Прекратите немедленно этот бардак, мы на небесах, а не в пивнушке!!
— Этот карлик, видимо, еще прежде шпионил здесь, — предположил Гермес, — а мы по пьяной лавочке его проглядели. Или один из нас смошенничал и спустился вниз под видом этого карлика?.. Гефест?.. Где был этот хромой прохвост все это время?
— Я его нигде не видел! — сказал Аполлон.
— Я тоже! — крикнул Дионис.
— Тебя же здесь не было!
— Все равно! Иди сюда, ты, предатель!! — Аполлон и Дионис напали на Гефеста и потащили его.
— Аааа! Это был не я, это совершенно точно был не я!..
— Заткнитесь! — крикнул Зевс, — … лучше подумайте, вы, шуты гороховые!.. Если один из нас не имел никаких мотивов, тогда он… хе, хе, хе! Пожалуй, не выйдет у тебя развлечься со своей мамочкой, а, малыш?..
Гефест пожал плечами и, хромая, отошел.
— А теперь?
— Никакого инцеста не будет.
— Жаль.
— О чем ты думаешь, Зевс?
— Я думаю о Лене. Она внушила мне уважение. За стойкость я хочу сделать ей подарок.
— Эй, что ты задумал, Зевс, какой еще подарок?!
Аполлон схватился за голову.
— Пап, ты сошел с ума? — воскликнул Дионис.
— Ну почему же? — сказал Гермес спокойно. — Мне кажется, шеф прав. И это по-божески великодушно, по-королевски щедро.
Он откинулся на облако.
— … и по-мужски!
— Да, собственно, все так… — Аполлон почесал в затылке. — Точно.
Дионис ничего не говорил — он опять уснул.
Вошла Гера с быком на веревке.
— Ну что, досадно?.. — самодовольно спросила она.
— Вовсе нет, совсем наоборот. Мы тут как раз придумываем подарок для Лены.
— Это что же — Нобелевскую премию? — она усмехнулась. — … ну и?
— Мы подарим ей… ээ… — Гермес беспомощно огляделся по сторонам.
— Я знаю! — сказал Зевс, ударив кулаком по дубовому столу. — Мы подарим ей сознание своей силы!
Он посмотрел на жену, улыбнулся немного смущенно и, выжидательно откинувшись назад, тихо спросил сам себя, а почему, собственно, он сам, как бывало, не воплотился в того мужчину? Тогда дело, вероятно, получило бы совершенно другой оборот… И вдруг почувствовал себя очень усталым.
