— Шутишь? Здесь даже накладные ресницы не поместились! — отвечает та, показывая мне свою крохотную сумчонку, примерно вдвое меньше моей, а стоит она, наверное, вдвое больше. В мире высокой моды размер действительно имеет значение.
Я ненадолго задумываюсь, а затем разъясняю таксисту ситуацию и прошу его оставить адрес.
— Мне очень жаль, но я вышлю вам чек в ту же минуту, как вернусь домой, — извиняющимся тоном обещаю я.
— Ну да, разумеется. Я на такое не клюну. — Водитель выключает мотор и вместе с нами вылезает из машины. Он на голову выше каждой из нас. Плюс взлохмаченная черная борода и рваные кеды.
— Что вы собираетесь делать? — спрашиваю я.
— Пойти с вами. Если у вас нет денег, то пусть кто-нибудь из этих пижонов заплатит мне двадцать пять баксов плюс чаевые.
— Подождите здесь. Я сама кого-нибудь найду, — говорю я и прихожу в ужас при мысли о том, что таксист действительно может ворваться и устроить скандал.
— Еще чего! Вы решили меня надуть? Уйдете — и ищи-свищи! — орет он и рвется к двери.
— Минуту! — кричу я, но он мчится вперед. Понятно, что его уже обманывали подобным образом, но сейчас явно не время возбуждать дело о мошенничестве.
Таксист влетает внутрь, а вечеринка идет полным ходом. Играет музыка, официанты разносят шампанское. Триста самых желанных женщин Нью-Йорка дефилируют по залу, болтают и флиртуют, щеголяя голыми спинами, дорогими костюмами и представительными бывшими.
Прежде чем я успеваю его остановить, таксист врезается в толпу.
— Эй, одолжите кто-нибудь пятнадцать баксов этим леди! — кричит он.
Я слышу удивленные возгласы. Одни беспокойно оглядываются, стоя с полными бокалами, другие демонстративно отходят. Наверное, денег у собравшихся достаточно, чтобы профинансировать следующий полет на Марс, но никто из них не раскошелится на то, чтобы оплатить трехмильную поездку на такси.
— Давайте, парни. Пятнадцать баксов. И все будет улажено! — восклицает таксист.
Хорошо бы оно поскорее уладилось. Я готова сквозь землю провалиться. Или же продать бесценные серьги от Инки за пятнадцать долларов. Если получится загнать их за тридцать, тогда хватит еще и на такси до дома.
В то время как прочие торопливо разбредаются, по направлению к нам движется какой-то высокий мужчина в смокинге.
— Проблемы? — интересуется он, в упор глядя на таксиста.
— Эти женщины приехали сюда на такси и не желают платить, — возмущенно говорит тот.
— У нас очень маленькие сумочки, — объясняет Беллини, пожимая плечами.
Высокий мужчина улыбается. Его явно это забавляет, и он готов помочь. Он достает бумажник, вытаскивает двадцать долларов, протягивает их таксисту и говорит:
— Вот, пожалуйста. — И любезно добавляет: — Может быть, хотите перекусить перед уходом?
— Конечно, — отзывается таксист, пряча двадцатку в карман и ожидая продолжения.
Красавец в смокинге подходит к столу и возвращается с двумя огромными шампурами, унизанными морепродуктами. Таксист потрясает ими, точно клинками, и торопливо удаляется.
— А вы? — спрашивает наш спаситель и улыбается мне. — Принести вам креветок? Или устриц?
— Нет, — отвечаю я, не глядя ему в глаза, бормочу что-то в знак благодарности и торопливо отправляюсь за выпивкой. Беллини удивленно смотрит на меня и, как бы извиняясь за мою неучтивость, разражается потоком комплиментов.
— В чем дело? — спрашивает она пару минут спустя, присоединяясь ко мне. — Он такой классный! По-моему, ты ему понравилась.
— Я его знаю, — цежу я сквозь зубы. — Какое унижение! Это Том Шепард.
— Кто?
— Приятель Эрика. Он вывел меня из леса, ну, тогда, когда я отправилась на прогулку, как только Билл меня бросил. Я сидела на обочине и плакала, а он довез меня до парковки. Благодаря ему я и вышла на Эрика.
— Ну так сегодня он спас тебя вторично. Это практически твой персональный спасатель. По-моему, здорово.
— Да, потрясающе. Когда он видел меня в последний раз, я была вся в грязи и покусанная. К тому же заблудилась в трех соснах. Сегодня я предстала перед ним идиоткой, которая не помнит, куда сунула деньги. Представляешь, что он скажет обо мне Эрику? И вообще — что он тут делает?
— Какая разница? Хэлли, милая, теперь ты — свободная женщина. Когда красивый мужчина предлагает устриц, не надо отказываться.
Я морщусь:
— Устрицы скользкие. И потом, разве ты не заметила? У него обручальное кольцо. — Я оглядываю помещение в поисках Тома Шепарда. В смокинге он еще красивее, чем в спортивном костюме. Но когда он смотрит на меня, я тут же отвожу взгляд.
Беллини качает головой:
— Ты безнадежна. Но если ты не собираешься разговаривать с Томом, давай просто погуляем по залу.
— Просто погуляем?
— Ну да. — Беллини ухмыляется. — Это будет наш секретный дружеский шифр. Он означает: «Давай поищем кого-нибудь еще».
Я смеюсь, беру бокал вина и слоняюсь с Беллини по залу, заглядывая в гигантские окна и поражаясь прекрасному виду на величественный Гудзон. Но то, что происходит вокруг, не позволяет мне полностью погрузиться в созерцание пейзажа. В одном углу зала акробаты из цирка «Дю Солейль», в леопардовых трико, раскачиваются на трех высоко подвешенных канатах и без видимых усилий принимают замысловатые позы. Над нашими головами туда-сюда летает гимнастка на трапеции — судя по всему, публика играет роль страховочной сетки. Пока я наблюдаю за представлением, какой-то подвыпивший пожилой мужчина с внушительным брюшком и огромными бриллиантовыми запонками подходит к нам и обнимает Беллини.
— Эй, красотка, может, я тебя угощу выпивкой? — спрашивает он и похотливо смотрит на нее. Потом замечает меня и добавляет: — Я вас обеих угощаю! Две по цене одной.
— Погуляем? — обращаюсь я к Беллини.
— Погуляем. — И мы обе начинаем хихикать, поворачиваемся в другую сторону и сталкиваемся с Дарли.
— Боже мой! — говорит та, обмениваясь с нами символическими поцелуями, и оправляет на себе узенькое платье. — Изумительная вечеринка. Я смотрю, вы встретились с моим бывшим. Его зовут Хирам. Что вы о нем думаете?
— Именно тот мужчина, с которым я тебя представляю, — вполне искренне отвечает Беллини. Лично я понимаю, почему у Дарли с Хирамом не сложилось. Она бы никогда не осталась с человеком, у которого бриллианты крупнее, чем у нее.
— Как мило с твоей стороны — привести такого шикарного бывшего. — Я пытаюсь казаться любезной.
— Ничего шикарного, — огрызается та. — Тот, кто однажды влюбился в Дарли, будет любить ее всегда.
Не знаю, какой смысл вкладывает в это «всегда» моя многомужняя чеддекская соседка, но Дарли действительно производит неизгладимое впечатление.
