— Так давай используем их по максимуму, — говорю я.
Мы выходим на улицу, но я тут же начинаю мерзнуть; Том снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи. Он снова меня спасает — и это, как сказала Беллини, просто здорово.
Мы бродим по пирсу и говорим о детях. Я быстро выясняю, что Том — терапевт и последние несколько лет он провел, занимаясь частной практикой в провинции. Теперь он подумывает о том, чтобы снова вернуться в большой город: ему предлагают должность преподавателя в Медицинском центре Колумбийского университета.
— Я готов начать все сначала, — говорит он.
— Предполагается, что фраза «У них вся жизнь впереди» относится к нашим детям, но я тоже чувствую себя готовой ко всему.
— И я. Это очень приятное ощущение, — отзывается Том, помогая мне преодолеть несколько ступенек.
Мы идем в обратном направлении, но, вместо того чтобы вернуться на вечеринку, оказываемся в совершенно другой части Челси-Пирс.
— Любишь боулинг? — с лукавой улыбкой спрашивает Том.
— Не играла с тех пор, как мне было двенадцать, — отвечаю я и задумываюсь, как я буду выглядеть в платье за восемь тысяч долларов и ботинках для боулинга.
Через пару минут мне предоставляется возможность это выяснить.
— Серебристое платье и зеленые ботинки — самое оно, — улыбаясь, заявляет Том, когда я предстаю перед ним во взятой напрокат экипировке. Так приятно снять туфли на шпильке — и не важно, что на мне сейчас надето.
— Боулинг теперь совсем другой. — Я оглядываю помещение. Оно больше похоже на дансинг, нежели на спортивный центр. Звучит рэп, клубится искусственный туман. Вместо грубых флуоресцентных ламп — темно-фиолетовая подсветка.
Том приносит мне шар, и я подхожу к черте, пытаясь изобразить классическую позу игрока в боулинг и запустить шар одной рукой. Но он тяжеловат, а платье слишком узкое для того, чтобы можно было свободно маневрировать. И потому, держа увесистое керамическое ядро двумя руками, я наклоняюсь, ставлю его на черту и толкаю вперед. Шар медленно катится по самой середине дорожки.
— Страйк? — в восторге кричит Том, когда все кегли падают и на табло загораются цифры.
— Новичкам везет, — отвечаю я и возвращаюсь к нему.
Он, в свою очередь, пускает мяч по всем правилам, и тот сначала идет идеально, а потом сворачивает к самому краю дорожки. Одна кегля. Вторая попытка — и тот же результат.
— Ты не виноват. Просто это действительно трудно, — ободряюще говорю я, когда Том возвращается на место.
— Не утешай меня, женщина в бальном платье, которая чудом сделала страйк.
— Страйк, — говорю я, пожимая плечами. — По-моему, в бейсболе это означает что-то плохое. Почему в боулинге так называется самый лучший результат?
— Понятия не имею.
В следующем раунде удача мне изменяет. Том ухитряется сбить все кегли, а у меня оба шара падают в желоб.
— Всё — или ничего, — говорю я, глядя на свой итог, высвечивающийся на табло.
— Ты определенно заслужила всё, — отзывается Том, обнимая меня.
— Да уж, — отвечаю я и затем, как бы в знак согласия, целую его.
Том в восторге.
— Если тебе нравится женщина, отведи ее в боулинг-клуб. Вот что я скажу своему сыну, — говорит он и сияет улыбкой.
— Не то чтобы это была панацея, но со мной сработало, — улыбаюсь я в ответ.
Мы смотрим друг на друга и думаем, что же будет теперь. Конечно, приключения не заставляют себя долго ждать. У Тома звонит мобильник.
— Интересно, чего от меня хочет Гамильтон? — говорит он. Выслушав, Том закрывает телефон и хватает меня за руку. — Гамильтон в панике. Несчастный случай. Им нужен врач. Эрик чем-то подавился.
— Возможно, хот-догом, — говорю я. Судя по всему, Эрику до сих пор не приходилось жевать ничего, кроме икры.
Мы выскакиваем из клуба, и лишь на полпути я вдруг понимаю, что мне ничто не мешает бежать.
— Я в ботинках! — кричу я.
— Черт, точно! — Том тоже не переобулся. — Потом! Сейчас некогда.
Держась за руки, мы в рекордное время возвращаемся на Челси-Пирс, 60. Эрик распластан на полу, а на нем буквально лежит женщина. Беллини!
Том пробирается сквозь толпу и становится рядом с другом на колени. Глаза у Эрика широко раскрыты, и выглядит он вполне счастливым и довольным. Я опускаюсь на пол рядом со своей подругой. Она, кажется, прямо-таки сочится довольством.
— Все под контролем, — говорит Беллини, чуть приподнимаясь, но по-прежнему продолжая нависать над Эриком. Она прижимается губами к его губам, отрывается, снова прижимается…
— Что ты делаешь? — спрашивает у нее доктор, Том.
— Эрик начал задыхаться, и поэтому сначала я постучала ему между лопаток, — спокойно объясняет Беллини. — А потом, когда он пришел в себя, я его уложила и сейчас делаю ему искусственное дыхание «рот в рот».
— Постучать между лопаток — это хорошо, но я не уверен, что он нуждается в искусственном дыхании, — замечает Том, мягко отстраняя Беллини.
Эрик, ухмыляясь, садится и снова притягивает ее к себе. Видимо, это его новый практикующий врач.
— Нет, нуждаюсь. Я в жизни еще не чувствовал себя лучше.
Том смеется, и все мы поднимаемся на ноги.
— Ладно, Эрик, давай я тебя быстренько осмотрю. А потом вы с Беллини продолжите играть в доктора.
Они уходят, а мы с подругой весело смотрим им вслед.
— Будь поосторожнее. Эрик — не подарок, — доверительно говорю я. — Он требователен и эгоистичен.
— А вдобавок еще красив, богат и классно целуется.
— Да, но он такой высокомерный.
— Всего лишь уверенный в себе, — поправляет Беллини.
— Он все время в разъездах.
— Значит, не будет стоять у меня над душой.
Я хохочу.
— Сдаюсь. Вы — идеальная пара.
Беллини обнимает меня.
— Не возражаешь, если я заберу себе твоего бывшего?
— Нет, конечно. Я готова к новым подвигам.
Я оглядываюсь и вижу Тома Шепарда — доброго, отзывчивого и такого сексуального. Голова у него слегка опущена; я замечаю, что он снимает с пальца кольцо и, задумчиво покатав в ладони, прячет его в карман.
— Все еще сожалеешь о тех мужчинах, за которых ты не вышла замуж? — спрашивает Беллини, находя глазами Эрика.
Я качаю головой:
— Я наконец поняла, что обратной дороги нет. Поэтому остается идти вперед.
Том подходит ко мне. Я думаю, как здорово мы сегодня повеселились, — и сколько нам еще предстоит узнать друг о друге. Даже не представляю себе, каким будет наше будущее. Может быть, через двадцать лет я с нежностью буду вспоминать о нем как о мужчине, за которого я не вышла замуж. Может быть, я вообще не буду о нем вспоминать. Или же мы будем просыпаться каждое утро вместе, абсолютно довольные жизнью.
