не могла произнести «просто оставьте меня в покое».
— Ладно, — пусть и неохотно, согласилась я. На что Леся хлопнула в ладоши и радостно провозгласила:
— С тебя тысяча рублей!
Возможно, я была неправильной студенткой, потому что вечеринки не любила. Хотя, если учесть, чем для меня закончилась прошлая — оно и ясно, почему.
Общежитие карточной долины гремело. Завешенное гирляндами, украшенное игрушками и еловыми ветвями, оно отличалось от большинства подобных заведений по России хотя бы тем, что устроено было на западный манер. Никаких тебе суровых бабушек-вахтерш и закрытых дверей после десяти вечера. Никаких «спрячьте кипятильники» и «не водите мальчиков вечерами». Одним словом, мать-анархия.
В новогоднюю ночь из-под дверей каждой крупной комнаты бомбила музыка, по коридору носились студенты, поздравляя друг друга и делая селфи. Горели бенгальские огни, на улице громыхали ранние салюты.
— Попробуй, это очень вкусно, — появившаяся словно из-под земли Леся протянула мне тарталетку с кусочком форели.
— Кусок не лезет, — скривилась я. И дело было не в рыбе вовсе. Все происходящее застряло в горле задолго до этого вечера.
Жизнь шла, сыпала событиями, а я как будто остановилась. Словно из-под толщи воды наблюдая за происходящим.
В нашей деревне провели газ, за что пришлось отдать просто баснословную сумму.
Пашка сдал сессию без троек, и это само по себе было чудом, учитывая его долгое отсутствие.
Он дважды пытался пригласить меня на свидание. Я дважды сбежала.
«Жуткий прилипала», с которым все чаще зависала Леся, обзавёлся именем. Марк.
Снег так и не выпал.
Я смотрела в окно, когда вибрация в кармане заставила наконец пошевелиться. Зажав в руке телефон, я вышла в коридор, подальше от шума. Туда, где можно спокойно поговорить.
— Дианка, — раздалось на том конце, и я улыбнулась.
— Бабуль, как ты? — я села на подоконник и приложила к другому уху ладонь, чтобы лучше слышать. Басы от громкой музыки дрожью отдавались под ногами. — Поздравь от меня там всех.
— Обязательно. Смотрите, с Леськой к незнакомым не ходите и что подсовывают не пейте!
— Мы ничего и не пьём, — улыбнулась я. — Тут вообще нет алкоголя. Это же академия, бабуль.
— Да кто ж вас знает?
— Это вы, смотрите, там сильно с девчонками не веселитесь, а то теть Катя с ее наливкой еще та штучка.
Теть Кате, к слову, давно перевалило за семьдесят. Бабушка рассмеялась.
— Ладно, беги.
На секунду мне послышалось, что с голосом у нее что-то не то. Внутри опасливо кольнуло. Но связь с нашим поселком всегда была отвратительной. Так что могло и показаться.
— Оставь для меня грибов, что Ржевские солят.
— Оставлю, оставлю.
Почему мне все еще казалось, что её голос дрожал.
— Всё в порядке, ба?
— Иди, гуляй. Я тя люблю.
— И я люблю тебя, — произнесла я, перед тем, как положить трубку. Вернулась обратно, но внутри было как-то неспокойно.
— Дома нормально? — Пашка положил мне руку на плечо и наклонился, чтобы услышать ответ. Я кивнула. — Идем, — позвал он. — Знаю, еще далеко до полуночи, но я не могу больше смотреть, как ты мучаешься.
— Мучаюсь с чем? — непонимающе переспросила я.
Он отвел меня в сторону, туда, где меньше шума, и протянул небольшую коробочку, завернутую в новогоднюю бумагу.
Ну конечно же, подарки.
— И что здесь? — все шире растягиваясь в улыбке, спросила я.
Еще неделю назад, мы договорились, что не будем сильно тратиться. Предел — тысяча рублей.
— Открой, — ответил Пашка.
— Сейчас, подожди, я твой принесу.
Через пару минут я вернулась с приготовленным для него свертком. Это были перчатки. Пусть зима в нашем городе не отличалась суровостью, от влажности руки постоянно мерзли, а свои он как раз потерял.
Пока Пашка справлялся с оберткой, я раскрыла протянутый мне и ошеломленно застыла. Внутри лежал телефон.
— Твой старый уже никуда не годится, — чуть смутившись, произнес Пашка.
Я нахмурилась, качая головой.
— Но мы же договорились о сумме.
— Да, вот только есть одно но… У тебя завтра день рождения. Считай это моим подарком сразу на оба праздника.
— Паш, ну ты что, я не могу его принять. Это слишком дорого.
— Для тебя не бывает слишком, — ответил он. — К тому же, я задолжал тебе гораздо больше. Думаю, ты знаешь, о чем я.
Я прерывисто обняла его, уткнувшись в широкое плечо.
— Спасибо.
— Теперь я смогу разговаривать с тобой, и наша связь не будет прерываться каждые десять минут, потому что твой телефон снова сам по себе отключился.
Я улыбнулась.
— Проверим?
Он кивнул, обрадованный моим рвением сразу же обновить подарок.
Мы переставили карту и телефон приветливо засветился. Я набрала бабушку. Никто не ответил.
— Странно, — пожала плечами я. — Обычно она всегда держит сотовый под рукой, в кармане халата.
Пока парни резались в приставку, девчонки принялись накрывать на стол. Я же попробовала снова. Ничего. И тогда набрала номер соседей. После трех гудков, теть Катя подняла трубку.
— Теть, Кать, с наступающим, — затараторила я, перекрикивая громкую музыку, которую кто-то внезапно на полную мощность врубил. — Теть Кать, а бабуля у вас? Я звоню ей, она не берет.
На том конце послышалась возня. Долгий выдох. А потом ответ:
— Давление у нее, знаешь же. Она просила тебе не говорить.
Меня словно накрыло куполом тишины, отрезав от бомбящих басов, смеха и радостных выкриков.
— Где она?
— Ее в больницу забрали.
— В какую?
— Да в третью вроде.
У меня скрутило живот. Она говорила что-то еще, но я уже плохо соображала. Пробормотала только на прощание:
— Спасибо, теть Кать. С наступающим...
— Солнце, все нормально? — Надо мной с одной стороны обеспокоенно склонилась Леся, из-за ее спины выглядывал Марк. С другой ждал ответа Пашка. — Что-то случилось?
— Мне нужно домой. Срочно, — выпалила я
