был испуганным и тихим.
— Пока не знаю, детка. Эмметт даст мне знать, но в данном случае, отсутствие новостей — это хорошие новости. Хорошо?
Брайс сжала мои руки, а я обхватил ее. Она вплела свои ноги в мои. И тут, когда я мог целовать кожу на ее плече, я позволил одной из своих рук скользнуть вниз и провести пальцами по ее животу.
— Как ты думаешь, все в порядке? С ребенком?
Ее дыхание сбилось. — Надеюсь.
— Я тоже.
— А ты? — прошептала она. — Ты сказал…
— Я знаю. Я сказал, что не хочу быть отцом. Когда ты сказала мне об этом прошлой ночью, я не знал, что сказать. Как отреагировать. Правда в том…я чертовски напуган, детка.
— Я тоже.
Я обнял ее крепче. — Правда?
— Да. Это было не то, что я планировала. Я думала — надеялась — может быть, когда-нибудь, когда наступит подходящее время. Когда я выйду замуж и устроюсь. Это было неожиданно, но…но я не могу сказать, что не хочу быть матерью.
Брайс была бы прекрасной матерью. Она бы боролась за своего ребенка — нашего ребенка — как воин. Она держала бы твердую руку. Она бы безоговорочно отдавала свою любовь. И я хотел, чтобы у нее был такой шанс.
Я хотел быть рядом с ней.
— Что, если из-за всего этого… — Она вздохнула. — Что, если что-то случится?
Это было у нас на уме, и никто из нас не переставал беспокоиться. Мы могли бы лежать здесь, в тепле и тишине, но наши мысли неслись вскачь. Кричали, что если.
К черту. Я смахнул с себя одеяло и вскочил с кровати.
— Что ты делаешь? — спросила Брайс, когда я открыл ящик комода из орехового дерева в спальне.
— Пойдем к врачу.
— Сейчас?
— Сейчас. — Я достал пару джинс. — Мы должны знать.
Она в мгновение ока встала с кровати. — Я не знаю, будет ли в здешней больнице нужное оборудование. Еще рано.
— Тогда мы поедем в Бозмен. — Я пересек комнату и притянул ее в свои объятия. — До конца дня мы все узнаем.
Вместо того чтобы заставить ее натянуть одежду, я нашел пару свитеров. Пояс был свернут, чтобы затянуть его на талии, низ подогнут, чтобы она не ходила по подолу. Затем я натянул ей на голову футболку и свою любимую черную толстовку Harley-Davidson.
— Ты прекрасна. — Одетая в мою одежду, ее волосы влажные и всклокоченные, глаза красные и усталые, она никогда не выглядела лучше.
— Я развалина.
Я поцеловал ее в лоб. — Великолепна. Готова?
— Нет, — призналась она. — Я не хочу плохих новостей.
— Я тоже. — Взяв ее за руки, я повел ее в гараж к своему грузовику.
Она взглянула на него, и ее плечи расслабились. — Слава Богу. Мне нужно отдохнуть от твоего мотоцикла.
Я усмехнулся и погрузил ее на пассажирское сиденье. Она закатила глаза, когда я пристегивал ее ремень безопасности, но все равно позволила мне помочь ей. Включив отопление, я поехал через весь город в больницу. Мы проследовали прямо в отделение неотложной помощи, и через два часа мы с Брайс вернулись в грузовик.
Я взял ее за руку и протянул ее через консоль, чтобы поцеловать костяшки пальцев. Затем я потянулся к ее щеке, большим пальцем вытер слезу, упавшую из ее прекрасных глаз. — Ты в порядке?
— Да. — Она фыркнула, слезы все еще падали. Затем она улыбнулась, и облегчение и радость ударили меня прямо в грудь. Сладкое облегчение. — Я имею в виду, многое еще может пойти не так, но…
— Не пойдет.
Они вызвали для нас акушера-гинеколога, врача, который принимал все роды в Клифтон Фордж. Сначала он назначил анализ крови. Затем он привез тележку, накрыл палочку презервативом и сделал УЗИ ее матки. Судя по тому, что доктор смог увидеть, на данный момент беременности ничего не угрожает. Мы остались ждать анализа крови. Когда он подтвердил, что уровень гормонов находится на должном уровне, а на УЗИ обнаружено сердцебиение, нас отправили домой.
И да, все еще могло пойти не так. Но я не собирался так думать.
— Мне нужно позвонить родителям. Уверена, папа волнуется, раз я не пришла на воскресную выгрузку.
— Хочешь просто поехать к ним домой?
— Не в таком виде. Я не в себе, и они будут волноваться. Могу я одолжить твой телефон?
— Конечно, детка. — Я передал его и позволил ей позвонить, пока мы сидели на парковке. Она заверила их, что с ней все в порядке и что она все объяснит позже. Когда звонок закончился, я отъехал от больницы и снова поехал к своему дому.
— Может, поедем в гараж? — спросила она. — Я хочу убедиться, что с Женевьевой все в порядке.
— Папа заедет ко мне. Давай начнем оттуда.
— Хорошо. — Она так устала, что ее глаза опустились, пока мы ехали. Но когда мы приехали домой и на подъездной дорожке стояли три байка, она села прямо.
Я заехал в гараж и помог ей войти внутрь, где папа, Лео и Эмметт уже ждали в гостиной. Подведя Брайс к дивану, я сел и посадил ее рядом с собой.
— Ты поймал его? — спросила Брайс, пока никто не успел заговорить.
Челюсть отца сжалась, когда он покачал головой.
— Чертов ублюдок, — шипел Лео, сидя в кожаном кресле напротив нас. — Мы были близко. Мы шли по его следу до самой хижины, но потом он просто исчез. Он должен был знать этот район.
— Черт побери, — прорычал я, когда Брайс напряглась. Последнее, что нам было нужно, чтобы этот парень еще дышал. Если бы он снова пришел за Брайс, он бы не нашел ее одну.
— Мы разделились и обыскали местность, — сказал Эмметт. — Затем мы поскакали обратно к дороге на случай, если он обойдет нас, но потом нам пришлось уйти.
— Почему?
— Пожар. — Отец покачал головой. — Должно быть, этот ублюдок поджег хижину, чтобы замести следы. Мы увидели дым, поднимающийся из-за деревьев, и поняли, что должны сообщить об этом. Мы позвонили в лесную службу, а потом убрались оттуда, пока не появились власти.
— А Женевьева? — спросила Брайс. — Где она?
— Мы не знаем. — Отец покачал головой. — Когда мы вернулись к нашим байкам, Исайя уже уехал. Мы думали, что найдем его в гараже, но там пусто. Пытались позвонить ему, но он не отвечает.
— Что, если парень забрал ее? — Брайс сжала мою руку. — Мы должны найти ее.
— Исайя не ушел бы с горы, если бы она не была с ним. Он побежал прямо за ней.
Вот только они уже должны были быть здесь. Учитывая
