документы о разводе. Не простить то, что причинила ему боль. Если бы стояние в дверном проеме могло предотвратить это, я бы с радостью осталась здесь на всю оставшуюся жизнь.
Он переплел свои пальцы с моими и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку.
— Давай. — Он мягко потянул меня за собой к дивану.
Я открыла рот, чтобы извиниться, но он опередил меня.
— Мне жаль, Эммелин. Мне так чертовски жаль. Я не знаю, что еще сказать.
Эмоция поднялась из моей груди к горлу, почти задушив меня.
— Нет, это мне жаль. Это моя вина.
Он протянул руку и схватил документы о разводе.
— Я собираюсь подписать их. И тогда я отпущу тебя.
Мое сердце ухнуло в желудок. Я начала качать головой, но он был так сосредоточен на бумагах, что не заметил. Его прерывистый голос наполнил мои уши.
— Мне жаль, что я подвел тебя, — сказал он. — Что не остался. Ты заслуживаешь кого-то, кто сдерживает свои обещания. Я подпишу бумаги, и ты будешь свободна.
Слезы текли по моему лицу.
— Остановись. Пожалуйста, — сказала я, прижимая пальцы к его губам. — Это не твоя вина. А моя. Мне следовало давным-давно поговорить с тобой о том, что я чувствовала.
— Нет. Нет, Эмми. Я никогда не должен был оставлять тебя в Вегасе. И что я сделал, когда ты просила меня не делать этого снова? Ничего из этого с тобой бы не случилось, если бы я остался. Это все моя вина.
— Я тебя не виню, — сказала я.
— Ты должна.
— Я так не думаю.
Он покачал головой и наклонился вперед, схватив ручку со стола. Затем он быстро вытащил документы о разводе и начал листать страницы.
— Что ты делаешь? — ахнула я.
— Я сказал тебе, что подпишу их, — прошептал он. — Если между нами все кончено, давай покончим с этим. Ты можешь двигаться дальше. Давай подпишем их, а потом я отвезу тебя туда, куда ты захочешь. Домой. В мотель. В аэропорт. Куда угодно.
Почему он не слушал меня? Я сказала, что мне жаль, что я не поговорила с ним о решении, которое повлияло на нас обоих. Он не давал мне шанса простить его. Он просто сдавался. Как он посмел отпустить меня без боя? Моя печаль и замешательство превратились в гнев.
— И это все? Конец разговора? Ты почти не дал мне ничего сказать! Откуда ты знаешь, что я тебя не прощу? Ты просто предполагаешь, что я не должна, и все? Теперь ты просто принимаешь решение, что между нами все кончено?
— Я предполагал, это то, чего ты хочешь, — сказал он.
Вскочив на ноги, я выхватила у него документы о разводе и помахала ими в воздухе.
— Я хочу, чтобы ты перестал предполагать, должна ли я тебя прощать и смогу ли. Я хочу, чтобы ты перестал так плохо думать о себе, думать, будто я могу быть счастлива с кем-то другим. Потому что я не могу. Я знала это в ту ночь, когда мы поженились. Я думала, что развод что-то изменит, но это была просто глупая ошибка. Если кто-то и должен здесь извиняться, так это я. Я причинила тебе боль и…
Моя тирада была немедленно прервана ртом Ника. Его поцелуй был полон страсти и интенсивности. Надежды. Прощения. Мы собирались оставить этот нелепый спор позади. Никому из нас больше не нужны были слова, чтобы двигаться вперед.
Ну, может быть, кроме одних.
Ник оторвался от поцелуя и обхватил мое лицо руками. Его сверкающие глаза смотрели прямо в центр моей души.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Наконец-то я услышала эти слова! Это чувство было лучше, чем что-либо, что я испытывала раньше.
— Я тоже тебя люблю.
Кривая ухмылка расползлась по лицу Ника.
— Черт, приятно это говорить.
Ник стер улыбку с моего лица еще одним поцелуем.
— Ты не мог бы развести для меня огонь? — спросила я.
— Сейчас?
— Да. Пожалуйста?
Он неохотно отпустил меня и подошел к камину. Когда дрова разгорелись, я опустилась на колени рядом с Ником и бросила документы о разводе.
Мы оба наблюдали, как белая бумага побурела в центре и загорелась по краям. Когда они стали полностью черными и свернулись в исчезающую складку, я улыбнулась.
Скатертью дорожка.
Сидя за кухонной стойкой, я улыбнулась, складывая газету и засовывая ее под стопку почты.
Местная газета поместила на первой полосе статью о моей попытке похищения и последующей болезни для выпуска этой недели. Учитывая, что ни один из нас не давал интервью, а официальное заявление Джесса было чрезвычайно кратким, я была удивлена тем, как много редактор знал о моем испытании.
Я ненавидела то, насколько публичной была моя жизнь в Нью-Йорке, но ничто в бюллетене «Прескотт Газетт» меня не беспокоило. Это был первый раз в моей жизни, когда я не съежилась, увидев свое имя напечатанным шрифтом. Статья не была назойливой или критичной. Она была заботливой и милой. Общество просто беспокоилось о своей учительнице начальных классов.
На этой неделе я вернулась к работе, и хотя я вернулась намного раньше, чем хотелось Нику, общение с моими учениками помогло мне вернуться к нормальной жизни.
Был полдень пятницы, и я рано ушла с работы, спеша обратно к Нику домой, готовая начать выходные.
— Эй, — позвал Ник.
Я взглянул на часы. Он вернулся домой рано. Я надеялась, что все было в порядке, потому что не думала, что смогу вынести еще больше драмы.
— Ты готовишь? — спросил Ник, заходя на кухню.
— Не говори так шокировано. Или скептически, — сказала я. — Я использовала мультиварку. Решила, что уж с ней то я точно справлюсь.
— Учитывая, что все, что тебе нужно сделать, это загрузить все внутрь и включить, ты должно быть и правда сможешь справится с ней.
Я ткнула его в грудь и закатила глаза.
— Что ты вообще здесь делаешь? Ты пришел раньше и испортил мой сюрприз.
— Я не порчу твой сюрприз, — сказал Ник. — Ты портишь мой.
— У тебя есть для меня сюрприз?
— Ага.
— И? Что это?
— Насколько ты привязана к этим фрикаделькам? — спросил он. В мультиварке были тайские фрикадельки, которые я собиралась подавать с жасминовым рисом.
— Учитывая, что это первое съедобное блюдо, которое я когда-либо готовила тебе? Довольно привязана.
— Ладно. Мы поедим, а потом ты сможешь получить свой сюрприз.
Я сморщила лицо и надулась.
— Можно мне получить его сейчас?
— Нет.
— Ненавижу сюрпризы, — сказала я.
Он ухмыльнулся.
— Я знаю.
Мы поужинали, а потом
