Я не улыбаюсь.
Я не буду.
Я не могу поощрять такое поведение.
«Доминик Гонсалес, тебя даже не должно быть дома. Прошло всего три дня с тех пор, как ты чуть не умер».
Он проводит кончиками пальцев по черным буквам, составляющим мое имя на его горле.
Он делает это часто с тех пор, как мы вчера вернулись из больницы.
«Ангел, я не прошу тебя душить меня до смерти. Мне просто нужно попробовать то, что принадлежит мне». Он начинает садиться. «Или ты можешь просто лечь и позволить мне трахнуть тебя».
Я показываю на него пальцем. «Ты невозможен».
«Невозможно устоять».
Фыркнув, я отворачиваюсь от него и выхожу за дверь. «Смотри у меня».
«Всегда», — кричит он мне вслед.
Единственное, что хорошо в восстановлении Доминика после операции, это то, что его рацион сейчас состоит из овсянки, супа и крекеров, а это, как ни странно, та же самая еда, которую могу есть и я.
Утренняя тошнота не сильная, но она есть.
Я передвигаю поднос так, чтобы можно было держать его одной рукой у бока, а другой рукой держаться за перила и спускаться вниз.
Кинг и Саванна прилетели, когда Дом был на экстренной операции, и настояли, чтобы меня тоже осмотрел врач.
Я не спорила, потому что знала, что это бесполезно. Саванна также настояла на том, чтобы остаться со мной в смотровой, поэтому, когда врач спросил, есть ли вероятность, что я беременна, и я сказала ему «да», ей пришлось зажать рот рукой, чтобы сдержать крик. Я не была уверена, какие эмоции она пыталась сдержать, но когда она опустила руку, показывая мне улыбку под ней, мы обе разрыдались.
А затем врач сам провел тест.
Мы все еще ждем официального анализа крови, но анализ мочи снова оказался положительный.
К счастью, Кинг не спросил, почему мы обе плакали, когда вернулись. И я заставила Саванну пообещать, что она не скажет ему, пока я не расскажу Дому.
И я собирался ему рассказать.
Я действительно это сделаю.
Но мне нужно, чтобы он сначала поправился. Потому что я почти уверена, что он станет самым властным папочкой, которого только можно себе представить, когда узнает.
Я ставлю деревянный поднос рядом с кухонной раковиной, когда раздается стук во входную дверь.
«Э-э…» — говорю я пустой комнате.
Мы не ждем, что кто-то появится у двери.
Я стою посреди кухни, не зная, что делать, когда сверху раздается голос Дома. «Ты можешь открыть».
«Ладно!» — кричу я в ответ. «Оставайся в постели».
Я ступаю ногами по полу, когда пересекаю комнату в леггинсах и свободном свитере.
Несмотря на то, что Доминик сказал мне открыть дверь, я все равно проверяю экран безопасности.
Я открываю дверь. «Эй!» — приветствую я Кинга и Саванну.
Затем мои глаза расширяются, когда Аспен, Пэйтон и Неро тоже входят в квартиру.
Я улыбаюсь. «Что происходит?»
Моя улыбка исчезает, когда я вижу серьезное выражение лица Кинга.
«Что происходит?» — снова спрашиваю я, понижая тон.
«Девочки останутся здесь с тобой», — отвечает Кинг, и я замечаю сумки с вещами в руках у него и Неро.
«А где ты будешь?» Я перевожу взгляд с него на Неро и обратно.
«Мы везём на юг несколько мальчиков. С твоим мужем», — отвечает Неро.
«Что?» — я оглядываюсь на Кинга. «Вы не можете никуда забрать Доминика. Он только что из больницы!»
«Вот что я сказала», — Саванна скрещивает руки на груди.
«И я скажу Вэл то же самое, что и тебе». Кинг скрещивает руки в ответ. «Это решение Дома».
«Но он не может. Это…» Я разворачиваюсь и спешу через большую комнату.
Он бы мне сказал, если бы уходил.
Я бросаюсь вверх по лестнице, злясь на него.
Конечно, он мне не сказал.
Я тяжело дышу, когда захожу в нашу спальню.
А передо мной стоит Доминик, застегивающий последнюю пуговицу своей черной рубашки.
«Куда ты идешь?» Мой голос срывается прежде, чем я успеваю закончить предложение.
Он подходит ко мне ближе. «Колумбия».
«Но тебе все еще больно. Тебе нужно отдохнуть». Я протягиваю руки к кровати.
«Я буду осторожен». Его тон такой спокойный. Такой ровный. И это так бесит меня, потому что я паникую.
«Доминик, ты н-не можешь уйти. Не сейчас. Не с…» Я прижимаю руку к животу.
Он протягивает руку и обхватывает мое лицо. «Я вернусь к тебе, моя Валентина». Его большой палец гладит мою щеку. «Женщина, которую я люблю».
Я поднимаю свободную руку и прижимаю ее к его сердцу, когда эмоции захлестывают меня. Он не говорил мне этого с того первого раза. И я не говорила ему этого вообще.
«Я тоже тебя люблю». Я чувствую биение его сердца под своей ладонью. «Так сильно».
Его глаза закрываются, и я вижу, как он вдыхает, слушая мои слова.
Дом открывает эти прекрасные голубые глаза и наклоняется, останавливаясь, его губы находятся в дюйме от моих. «Повтори это еще раз».
Наклонись.
Я моргаю, выпуская еще одну порцию слез. «Я беременна».
В комнате так тихо, что я слышу его прерывистый выдох.
Дом поднимает другую руку, чтобы обхватить другую сторону моего лица. «Повтори это еще раз». Эмоции заглушают его голос.
«Я люблю тебя. И у нас будет ребенок».
Дом открывает рот, но тут же закрывает его и прижимается лбом к моему. «Ты хорошая женщина, которая изменила мою жизнь».
«Доминик», — произношу я его имя, словно молитву.
«Я вернусь к вам обоим. Обещаю».
Мы оба.
Вот так просто.
Его принятие — это все, чего я когда-либо хотела.
И мысль о его потере сейчас заставляет мое сердце сжиматься от страха. «Но ты не можешь уйти».
Его большие руки сжимают мои щеки. «Я должен».
«П-почему ты просто не можешь заставить их уйти?» — умоляю я, не заботясь о том, что подвергаю своего брата опасности.
«Потому что это обо мне. И я не позволю этому причинить боль никому другому, кого я люблю». Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. «Я вернусь, Валентина. Потому что ты — все для меня».
Еще больше слез пролилось. «Но…»
«Если ты на меня разозлишься, это поможет?» — спрашивает он, и уголок его рта слегка приподнимается.
«Я не хочу на тебя злиться», — фыркаю я.
«Даже лучше». Удерживая мое лицо неподвижным, Дом нежно целует меня в губы. «Я рад, что ты беременна». Он опускает одну из своих рук, скользя ею по моему телу, пока она не упирается мне в живот. «Вероятно, это произошло в ночь рождественской вечеринки в вашем офисе».
«Почему той ночью?» — спрашиваю я его, не уверенная, что мысли о нашем сексе в спортзале могут свести меня с ума.
Дом скользит рукой по моей щеке вниз, пока не хватает меня за шею. «Потому что это был первый раз, когда мы занимались любовью после того, как я подменил твои противозачаточные таблетки на подделки».
Его слова доходят не сразу.
«Ты…» — я моргаю, глядя на него. «Зачем ты это сделал?»
Его рука сжимает мое горло, совсем немного. «Потому что я хотел сохранить тебя, Ангел. И это именно то, что я собираюсь сделать».
Дом наклоняется для еще одного поцелуя. Еще одно прикосновение его губ к моим.
«Я буду дома завтра», — обещает он.
А потом он ушел.
ГЛАВА 82
Дом
Есть что-то успокаивающее в звуке чистки оружия. Мягкие звуки ткани по лезвиям. Щелчки пуль, заполняющих обойму.
И есть что-то приятное в осознании того, что все здесь будут проливать кровь за меня. За мою семью.
Я встаю, выхожу из прохода и иду в переднюю часть самолета.
Кинг и Неро сидят в первых рядах рядом со мной, но остаются сидеть.
«Вы все знаете, куда мы направляемся». Я начинаю говорить, и все замирают. «Вы все знаете план». Я обвожу взглядом парней передо мной, группу мафиози Гонсалеса и первоначальных членов Альянса. «Мы нападем на комплекс на закате. Раньше, чем кто-либо мог ожидать. А это значит, что у них будут визуальные эффекты, поэтому мы будем двигаться тихо. Мы убьем их еще до того, как они поймут, что на них напали». Я смотрю на своего зятя. «Извини, Кинг, это значит, что никаких ракетных установок».
