На этот раз пришел черед Глэдис притвориться, будто то, что она услышала, — совершенно в порядке вещей и в этом нет ничего особенного.
— Почему у тебя такой голос? — спросила она наконец. — Ты опять плохо спишь?
Этот вопрос она задавала ему довольно часто. С тех пор как погибла Седина, Пол спал очень мало и плохо. Бывало, он часами лежал без сна, и справиться с «комплексом выжившего» ему не помогали ни лекарства, ни работа, ни алкоголь.
— Да нет, я сплю нормально… Более или менее.
— Снова кошмары, Пол?
— Вроде того.
— Попробуй выпивать на ночь стакан теплого молока с медом.
— Вряд ли мне это поможет. Я бы предпочел барбамил, но он, к несчастью, весь вышел…
— Вот как? — Глэдис насторожилась. Ей-то казалось, что в последнее время Пол чувствует себя лучше, а он, оказывается, просто сидел на таблетках. — Знаешь, по-моему, тебе не стоит злоупотреблять снотворным, — сказала она решительно. — Попробуй теплое молоко, как я тебе сказала, и горячую ванну с травами…
— Слушаюсь, мэм, — отозвался он шутливо и тут же спохватился:
— Глэдис, а тебе точно не холодно? Это я могу разговаривать с тобой сколько угодно, потому что у нас сейчас плюс двадцать по Цельсию, а ты в этой будке можешь легко превратиться в сосульку. Что я тогда буду делать?
— Сосульку положено сосать, — отозвалась Глэдис. Его голос звучал так тепло и так… сексуально, что она совершенно забылась.
— Я обожал делать это, когда был мальчишкой, — рассмеялся Пол. — И все-таки, Глэдис, мерзнуть не стоит. Ты обещала беречь себя.
— Стоит, — решительно сказала она. Гораздо больше, чем холодный ветер, забиравшийся под куртку и под свитер, ее беспокоило то, что ей приходится скрывать эти звонки от Дугласа. Она не делает ничего недостойного, так почему же она должна прятаться? И все же ради того, чтобы поговорить с Полом, она готова была пойти и на это.
— Кстати, о сосульках и прочих погодных явлениях, — сказала она. — Через месяц будет Рождество, а я даже не начинала к нему готовиться. Как ты собираешься его встречать?
Тут Глэдис прикусила язык и мысленно обругала себя дурой. Ей следовало помнить, что в этом году Рождество будет для Пола настоящей мукой.
— Пока не решил, — ответил Пол совершенно спокойно. — А ты? Наверное, вместе с детьми? Кстати, Сэм все еще верит в Санта-Клауса?
— Не особенно, но на всякий случай он старается этого не показывать, чтобы ненароком не остаться без подарков.
Они оба рассмеялись, а в следующую минуту в трубке раздался голос телефонистки, которая предупредила Глэдис, что если она не произведет доплату, то через минуту их прервут.
— Извини, Пол, у меня больше не осталось четвертаков, — заторопилась Глэдис. — Когда мне можно позвонить тебе в следующий раз?
— Когда хочешь. А я постараюсь, позвонить тебе в понедельник, — сказал он. — И еще, Глэдис…
Глэдис показалось, что он хотел сказать ей что-то очень важное, и сердце у нее на мгновение замерло. Обычно она инстинктивно отшатывалась от всего, что выходило за рамки дружеской беседы, но сегодня Глэдис отчего-то чувствовала себя особенно храброй.
— Что? — затаив дыхание, спросила она.
— Не вешай нос — вот что, — сказал он ласково, и Глэдис улыбнулась, хотя глубоко внутри она чувствовала себя разочарованной. И на этот раз они не решились перешагнуть заветную черту, предпочтя синицу в руках журавлю в небе.
Глэдис вздохнула. Она — замужняя женщина, мать четырех детей — тайком звонила через океан совершенно постороннему мужчине просто для того, чтобы узнать, как ему спится по ночам, и все потому, что собственному мужу было на нее совершенно наплевать. Иногда она чувствовала себя вдовой, но иногда — как, например, сейчас — ей казалось, что у нее два мужа. Впрочем, ни с одним из них у нее не было отношений, которые можно было бы назвать нормальными.
— Ладно, Пол, до свидания, — сказала она, и вместе со словами изо рта ее вырвалось облачко пара.
— До свидания, Глэдис. И спасибо, что позвонила.
На несколько мгновений и Глэдис, и Пол неподвижно замерли в разных точках земного шара. Их разделяли огромные пространства, но они думали друг о друге. Пол мысленно умолял Глэдис не останавливаться на полдороге и двигаться дальше, а она ужасалась тому, как далеко зашла! Когда же они наконец опомнились, оба чувствовали себя одинаково растерянными и счастливыми.
Глэдис вернулась домой в Уэстпорт. Дети уже ждали ее, споря между собой о том, какой фильм они пойдут смотреть. Дуг работал с какими-то бумагами и даже не спросил Глэдис, где она была столько времени.
Садясь рядом с ним за стол, чтобы наскоро перекусить перед походом в кино, Глэдис почувствовала себя виноватой. Она снова и снова спрашивала себя, как бы ей понравилось, если бы Дуг звонил каким-то женщинам из платных телефонов-автоматов.
В кино Дуг отправился вместе с ними, хотя с Глэдис он по-прежнему почти не разговаривал. В многозальном кинотеатре, где демонстрировалось девять разных фильмов одновременно, он с мальчиками выбрал умеренно жесткий боевик, а Глэдис с девочками решили посмотреть последний фильм с участием Джулии Роберте. Домой они возвращались в хорошем настроении, и Глэдис подумала, что уик-энд прошел вполне сносно, хотя напряженность в отношениях между ней и Дугом нисколько не ослабела. И ей оставалось только молиться, чтобы не было хуже, иначе каждые выходные превратились бы для нее в ад.
Тут Глэдис украдкой вздохнула. Считать удачными дни, когда муж не орет на тебя, не обзывает самовлюбленной эгоисткой и не грозится уйти, ей было не по душе, но такова уж была ее теперешняя жизнь. И единственной отдушиной, единственным глотком свежего воздуха в этом унылом и безысходном существовании были для нее звонки Пола, которых она ждала, сгорая от нетерпения.
Пол, как и обещал, позвонил в понедельник, когда дети были в школе, а Дуг — на работе. Глэдис подробно рассказала ему сначала об их вчерашнем походе в кино, а потом — об утреннем звонке Рауля. Агент специально позвонил ей, чтобы сказать, что фотографии со свадьбы королевских особ получились превосходно и самые роскошные журналы уже осаждают его с выгоднейшими предложениями. Потом она опять спросила, как ему спалось, и Пол ответил, что последовал ее совету насчет горячего молока и впервые за много дней спал довольно сносно.
Они говорили еще о многом. Пол упомянул, что в ближайшие дни должен выйти из печати последний роман Седины. Это была та самая книга, для которой Глэдис делала фотографии. Для Пола это была не самая веселая новость — он снова начал думать о Седине так, словно она была жива, и порой его рука сама тянулась к спутниковому телефону, чтобы набрать знакомый номер, который, увы, молчал уже больше четырех месяцев.
