Откашлявшись и поправив челку, Адрианна снова стала осматривать мостовую.
— Не знаю, чья это была монета, но, полагаю, шансы пятьдесят на пятьдесят. Я бросила четвертак, а вы? — поинтересовалась она, отбрасывая носком листья в надежде увидеть блеск металла.
— Десятицентовик.
— Правда? — Она покосилась на него исподлобья. — А вы, как я погляжу, — транжира.
— Другой мелочи не было, — коротко ответил он. — Что, кстати, не говорит о незначительности моего желания.
— Ну конечно. Я вас не осуждаю.
— Разве?
— Ладно, может быть, чуть-чуть. Простите. У меня выдался не самый лучший день. И если уж быть совсем откровенной, то не самый лучший месяц. Где-то в глубине души я надеялась, что мое желание это изменит. Где-то о-о-очень глубоко. Не то чтобы я верила в исполнение желаний, но, понимаете, я… я устала от безысходности.
Только что выдавить из себя двух слов не могла, и вот уже она бессвязно лепечет и не может остановиться.
— Мне знакомо это чувство, — без тени улыбки заверил мужчина.
И опять она почувствовала неуловимую связь, смутно узнавая его, как будто он ее давний знакомый, вернувшийся после длительного отсутствия.
— Мы раньше встречались?
— Я так не думаю.
— Странно. Мне кажется, я вас откуда-то знаю. — Адрианна умолкла, заметив металлический блеск в нескольких футах от своих ног, и с облегчением подняла монету. — Вот она, и это четвертак. Мой. Наверное, знак свыше, что мне не стоит рассчитывать на исполнение желания, — обреченно произнесла она.
— Вы можете загадать еще раз. Вы верите во «второй шанс»?
— Сомневаюсь, что это так работает.
— Может, не сработает вовсе. Ни у кого. Если вам от этого легче, — сухо произнес Уайт.
— Если вы не верите, то зачем же бросили монету?
— Тоже устал… от безысходности, — повторил он ее слова.
Их взгляды снова встретились. Внутри Адрианны все сжалось, предательская мелкая дрожь пробежала по позвоночнику. Смутившись, она вдруг как будто не увидела, а всем существом остро ощутила удлинившиеся тени, наплывший с океана туман, запах чеснока, донесшийся из «Винченцо», где, без сомнения, готовились к ужину, и на этот раз поддалась желанию плотнее закутаться в кардиган.
— Который час, не скажете?
Уайт взглянул на часы.
— Без пятнадцати пять.
Опоздала на сорок пять минут.
— Ого, ну, мне пора. Хватит тянуть время.
— Вы тянули время? Поэтому так долго гипнотизировали свою монету?
— У вас бывало так в жизни, что вы не хотите, но обязательно должны сделать нечто? Не знаю, почему говорю вам это, но у меня именно такой случай. Разве что наш разговор позволяет мне еще больше тянуть время. — Адрианна смущенно улыбнулась. — Это то немногое, что у меня отлично получается.
— Ну, вы еще хорошо умеете критиковать себя: знаете свои недостатки и сильные стороны. Так что вы должны сделать?
— Да всего-то и дел, что посмотреть в лицо своему страху, — ответила она, сама удивившись своему откровенному ответу. Адрианна не понимала, почему говорит ему что-то столь личное и неловкое. Они ведь только что встретились. Но под пристальным взглядом его голубых глаз она не смогла вести себя иначе.
— И какому же?
— Только не подумайте, что я чокнутая… Я должна войти вон в ту дверь, — кивнула она на ресторан.
— «Винченцо»? — воскликнул Уайт, проследив за ее взглядом. — А, понимаю. Вы боитесь из-за недавнего преступления, верно?
Она не удивилась, что он слышал об этом: об ограблении и смерти Уилла говорилось во всех новостях. И весь район был шокирован жестокостью этого нападения.
— Да. Я была там в ту ночь. Работала на кухне.
Его глаза вспыхнули узнаванием.
— Так вы шеф-повар. Адрианна… — Он щелкнул пальцами, словно пытаясь вспомнить ее фамилию.
— Кавелло, — подсказала она, удивившись и немного встревожившись оттого, что он знает ее имя. Ей не хотелось, чтобы ее имя связывали с преступлением, где бы она ни появилась. — Откуда вы знаете, как меня зовут?
Он вытащил значок.
— Я инспектор полиции Сан-Франциско. Вы были там в ту ночь? Может, я видел вашу фотографию в деле, поэтому ваше лицо показалось мне знакомым. Когда это случилось, меня не было в городе. По этому делу работает другой инспектор. Его зовут Джош Бертон.
Адрианна кивнула. Ну конечно. Должно быть, она точно не в себе, если не опознала в нем копа, а ведь когда-то она чуяла полицейских за милю.
— Я с ним разговаривала, но потом он куда-то исчез. Что-нибудь удалось выяснить?
Уайт отрицательно покачал головой:
— Пока нет, к сожалению. Так вы знали убитого?
— Да, он был моим очень близком другом, — ответила Адрианна, не вдаваясь в подробности и чувствуя себя виноватой за то, что назвала Уилла другом, а не возлюбленным. Хотя посторонним-то людям какая разница? — А вас как зовут? — спросила она, уводя разговор от Уилла.
— Уайт Рэндал.
— И что вы загадали?
— Попросил помощи в поисках моей дочери.
Ответ удивил ее. Она не знала, чего ждала, но точно ничего такого значительного и мрачного.
— Как давно она пропала?
— Два года в этом месяце.
Адрианна прижала ладонь к губам.
— О боже, мне так жаль. И я очень рада, что в фонтан попала ваша монетка. Ваше желание гораздо важнее моего. Сколько ей лет?
— Сейчас восемь. Ее зовут Стефани. — Уайт достал бумажник и передал Адрианне фотографию маленькой белокурой голубоглазой девочки. Края снимка обтрепались. Он наверняка доставал и показывал его миллион раз.
Как и мужчина, девочка показалась Адрианне знакомой. От волнения комок подступил к горлу.
— Что? — резко спросил Уайт. — Вы ее видели?
— Я… я не знаю, — медленно произнесла Адрианна. Девочка с фотографии была похожа на младшего ребенка из тех, кого она видела за «Винченцо» не так давно, только помладше и блондинка. А у той девочки волосы были темные.
— Сейчас моя девочка старше на два года. И конечно, изменилась.
— Я видела пару девочек здесь, и младшая была немного похожа на вашу дочь, но только глазами. Волосы у нее были гораздо темнее.
Уайт достал из кармана другую фотографию.
— А эти дети?
Адрианна уставилась на нечеткое изображение троих детей перед винным магазином.
— Да, — сказала она, чувствуя странное беспокойство. — Это они. Зачем вам эта фотография?
— Где вы их видели? — спросил он, не отвечая на ее вопрос.
— В первый раз я заметила этих деток несколько месяцев назад в проулке за «Винченцо». Они быстро смекнули, что я повар, и попросили у меня остатки обеда, а я отдала им пиццу. Они были такие несчастные и голодные.
