Ознакомительная версия.
- Зои, хочу представить тебе свою жену. Елену. – Константин подходит к незнакомке и ласково берет ее под руку, но, едва она поднимает на меня свой взгляд, как тут же весь свет в комнате, будто становится тусклым. Возможно, уголки ее пухлых губ и дергаются в чем-то напоминающем улыбку, однако я не ведусь на данный трюк. Уверена, эта особа уже со всей страстностью и горячностью успела меня возненавидеть.
- Привет, - говорит она, но руку в мою сторону тянет.
- Здравствуйте.
- Надеюсь, ты добралась без происшествий.
Опять это глупое слово! Боже, да я в курсе, что все вы желаете моей смерти, но, увы, простите, никто пока не пытался пробить дыру в моей тупой башке, и я жива, и я приехала, и я намереваюсь портить своим присутствием вам жизнь! Ведь вы именно так считаете? Ох, так и тянет сказать все это, так и тянет заорать во все горло! Боже, что я здесь делаю? Почему вообще разговариваю с этими людьми?
- Меня нет, я умер, и до семейных драм мне нет никакого дела, - вдруг доносится голос за моей спиной, а я даже не оборачиваюсь. Еще один ненавистник? Эй, парень, выстраивайся в очередь! Дом и так кишит мегерами.
- Подожди, Саша. Стой. – Этот человек хмурит брови и холодно отрезает, - вернись.
- О, Боже, я же объяснил, мне плевать. Не хочу разговаривать, не хочу даже думать об этом и вообще лучше не…
Голос замолкает. Я все еще не оборачиваюсь, чувствуя себя полной дурой. О чем я только думала? Приехать в чужой дом, в чужую семью. Кому я здесь нужна, да и кто мне здесь нужен? Это неправильно, глупо, дико! Надо срочно убегать, уносить ноги! Прямо сейчас! Они против не будут. Сто процентов. В конце концов, в приюте я хотя бы не должна притворяться, что все хорошо, не должна быть благодарна! А тут…, как же мне быть здесь? Обязана ли эта семья оплачивать мое существование, а главное – смогу ли я с этим смириться? Нет, конечно, нет! Мама погибла, но это не их вина, не их проблема! Разворачиваюсь. Твердо намереваюсь убежать вон из этого дома – без объяснений, без разрешения – как вдруг внезапно натыкаюсь на зеленые, ошеломленные глаза и столбенею. Меня пробивает судорога, где-то на заднем фоне Константин объясняет, что это его сын, что его зовут Саша, что он не хотел меня обидеть, а просто сморозил очередную глупость, но мне все равно. Я стою и недоумеваю: неужели в жизни, действительно, случаются такие совпадения?
Знакомый уже мне парень неуклюже потирает разбитую губу и усмехается: уверена, он удивлен не меньше моего. Не знаю, что сказать. Просто покачиваю головой и пожимаю его широкую ладонь.
- Ну, привет, – говорит он, а я все пытаюсь осознать, что это тот самый несчастный чудак, улизнувший из рук сумасшедших психопатов через окно в моей ванной. – Ты та самая Зои?
- Видимо, да.
- Вы знакомы? – спрашивает Константин, на что Саша издает нечленораздельный звук и отмахивается. Видимо, он скрывает происхождение своих синяков. Умора! Неужели сказал, что наткнулся на дверной косяк? Хмурю лоб и неожиданно осознаю: цвет наших глаз неспроста так схож. У нас общий отец, мы практически родные, и мы виделись еще вчера, ни о чем даже не подозревая. Что это, если не судьба? Протираю руками лицо и отрезаю:
- Мне надо на воздух.
Не слышу, что отвечают. Срываюсь с места и со всех ног несусь к выходу. Плутать не приходится. Широкие, темные двери оказываются прямо перед моим носом, едва я выбегаю из зала, и уже через секунду я нахожусь за порогом этого чертового, странного дома, в котором куча места, но совершенно отсутствует кислород. Не знаю, куда себя приткнуть. Нервно хожу из стороны в сторону, стискиваю пальцами талию, а затем сдаюсь и плюхаюсь на порожки. Пытаюсь привести в порядок дыхание, мысли. Кладу голову на колени и вдруг понимаю, что сейчас развалюсь, если кто-то неожиданно решит ко мне прикоснуться. Рассыплюсь на части.
- И как теперь быть? – неожиданно спрашивает знакомый голос, но я не реагирую. Все продолжаю сжимать глаза и медленно, протяжно дышать. – Я ведь поклялся тебя ненавидеть.
- Аналогично.
- А ты помогла мне.
- Так и есть.
- Это паршиво, - Саша тоже садится на порожки, однако нас все же разделяет приличное расстояние в несколько десятков сантиметров друг от друга. – Ты как?
- Нормально.
- А если честно?
- Пока рано говорить честно. – Поднимаю на парня взгляд и вижу уже знакомые мне уродливые веснушки. Он молчит, ждет чего-то, а меня так и дерут на куски бешеные, странные чувства, и я не знаю, что сделать, чтобы утихомирить их; что сказать, чтобы избавиться от этого ядовитого огня в груди. – С тобой все в порядке? – выпаливаю я, на что Саша вдруг громко усмехается. Он откидывает назад голову и искренне смеется.
- Что? – недоумеваю я. – Чего ты?
- Ты за меня волнуешься! – вскидывая руки, восклицает парень. – Куда уж смешнее? Внебрачная дочь моего отца оказывается адекватным, приятным человеком, который способен не просто на нормальную жизнедеятельность, но еще и на нормальные чувства! Поразительно! А я ожидал встретить убогую, прыщавую малолетку.
- А я думала о горбатом, тощем неудачнике.
- Я и так тощий!
- Ну, не настолько же.
Мы вновь усмехаемся. И это так странно. Странно сначала привязаться к человеку – пусть чувство и было мимолетным – а потом попытаться его дико возненавидеть. Возможно ли это? Вероятно, нет, потому что, несмотря на все мои попытки, веснушчатого парня я расцениваю, как друга, а не как врага.
- Может, провести тебя до комнаты? – неуверенно спрашивает Саша, на что я растеряно, вскидываю брови. – Тебе ведь нужен гид, брат, друг.
- Друг, – быстро соглашаюсь я. – Именно он.
- Вот и отлично, - поднимаясь, выдыхает парень. - Не знаю почему, но мне кажется, я могу тебе доверять.
- Может, потому, что я спасла твою жизнь?
- Все мы время от времени нуждаемся в спасении. Человек тонет, протяни руку помощи, правильно? Иначе, мы не только хладнокровно наблюдаем за его мучениями, но и становимся в какой-то мере соучастниками преступления.
- Наверно.
- Пойдем. Сегодня не я утопающий.
Он протягивает мне руку. Я смотрю на нее, хочу объяснить, что все очень сложно, очень запутано, и в то же время понятия не имею, что сказать. Слова так и застревают где-то в горле. Трудно выдавить из себя хотя бы звук, когда в голове полный кавардак, а внутри – палящая засуха. И тогда Саша присаживается обратно. Громко выдыхает и кладет подбородок на прижатые к груди колени.
- А, может, - шепчет он, - и, правда, не стоит спешить.
Я незаметно киваю, и мы так и сидим на пороге до тех пор, пока наши лица не становятся темными, улицы не покрываются нежным мраком, а фонари не превращаются в высоченные, мутные фигуры, обволакивающие светом лишь те места, которые им близки и знакомы.
Ознакомительная версия.
