С самого пробуждения Витек пристально следил за всем, что касалось его персоны. У него появилась слабая надежда. Совсем крохотная. Но если разобраться, шансов у него сейчас имелось гораздо больше, чем если бы он попал сюда грязный и в несвежей одежде. А так, благодаря американским чморикам, он выглядит на все 100! И это обстоятельство стоило использовать.
К «обезьяннику» подошли коротышка майор с бабьим лицом и усатый капитан.
— Эй, парень! Как тебя там… Выходи, будем разбираться, — приказал майор, грозно насупив брови.
— Это не вы со мной, а с вами будут разбираться, — с достоинством ответил Витек, вставая со скамейки.
— Кто?
— Мой папа.
— Это всегда пожалуйста, — чуть смягчился майор. — Вот ему-то и расскажешь, как ты в аэропорту хулиганил. А кто твой папа?
— Он большой человек, и у него много денег. Я все ему про вас расскажу. И как меня в аэропорту били, и как здесь в клетке держали с разными плохими людьми.
— Да? — как-то вдруг осунулся майор, тревожно переглянувшись с капитаном. — И где же он, твой папа? Что же он тебя до сих пор не нашел?
Витек отлично помнил урок, усвоенный в аэропорту Кеннеди, — ни шагу без легенды.
— Он улетел в Мадрид на совещание и еще не знает, что вы тут со мной делаете.
— А… а… ты что, значит, не улетел? — тут же вспотел майор.
— Я с ним не летел. Я его провожал. Вместе с Натальей Константиновной.
— Кто такая Наталья Константиновна?
— Моя гувернантка, — не моргнув глазом, соврал Виктор, вспомнив слово из какого-то давнего школьного урока.
— Ишь ты, — недоверчиво ухмыльнулся капитан, запирая «обезьянник».
— Ох ты господи, — еле слышно выдохнул майор и сделал попытку расстегнуть верхнюю пуговичку форменной рубашки. Это у него не получилось, и он с отчаянной злостью спросил:
— А она-то где сама?!
— Когда этот тип в форме милиционера схватил меня, она отошла в буфет выпить кофе. Думаю, у нее сейчас сердечный приступ или что-то в этом роде, — предупредил Витек возможные попытки ментов связаться с выдуманной им гувернанткой.
С пухлым майором, казалось, вот-вот случится то же самое.
— Так как тебя, говоришь, зовут? — рассеянно поинтересовался он, осторожно ведя его к дежурке.
— Витя Жириновский, — снова нашелся Витек, чутко уловив политическую конъюнктуру в современном обществе.
— Мама, — неслышно произнесли губы майора.
Он тут же представил взбалмошного папашу на пороге их простого и ничем не примечательного до сих пор отделения…
«Гнать вас всех отсюда надо, однозначно! Я говорю — гнать сволочей! Вот так! Ни у одного звезд на погонах тут не будет, я обещаю! Нашли кого ловить! Мальчонку! Бандитов ловите!»
А также огни мобильных юпитеров, телекамеры и микрофоны…
«Скажите, вы в чем-то подозреваете сына Владимира Вольфовича? Когда вы предъявите ему обвинение?»
Кошмарное видение исчезло, оставив в голове майора тупую боль. А ведь это было только начало рабочего дня.
— Мальчик, а может, не надо? — робко склонившись к нему, жалобно спросил майор, лицо которого вполне могло бы сойти за флаг бывшего СССР.
— Чего не надо? — удивленно и невинно взглянул на него Витек.
— Всего не надо. Папу не надо. Маму не надо. И эту… Наталью…
— Константиновну? — подсказал Витек.
— Да, точно! И ее тоже не надо. Что поделаешь, ошибочка вышла. Не разобрались. Поторопились. А как в пословице говорится? Поспешишь — добрым людям ноги отдавишь. Такие дела, Виктор… э-э… Вольфович. Да.
— Владимирович, — поправил его Витек, еле сдерживаясь от смеха.
— Ох да! Конечно! Так как? — с надеждой смотрел на него майор.
— Даже не знаю. Я не привык врать.
— Ну, один раз можно! — с нервным смехом уверил его милицейский начальник. — Уж кто-кто, а папа… Кхм-кхм. Не важно. Так вот, мы мигом все устроим. На машине доставим. Тихо-мирно. А?
— Хорошо. Но пусть меня больше не бьют.
— Ни-ни-ни! — в ужасе замахал руками майор. — Кириллов! Шишкин! Ко мне! Живо!
Из внутренних помещений мигом выскочили два рослых милиционера.
— Вот этого мальчика доставьте туда, куда он скажет.
— Так мы… это, его же ночью из аэропорта…
— Молчать! И слушать, что я говорю! — уже совсем побагровел майор. — Доставить. Сей момент. И чтобы ни один волос… Приедете, лично доложите. И ни звука! Понятно?
— Так точно, — недоумевая, отозвался тот самый милиционер, который бесцеремонно заталкивал Витьку в машину несколько часов тому назад.
— Все, идите. Я с вами потом поговорю. Отдельно.
Через минуту Витек покинул отделение, словно азиатский принц, — с гордо поднятой головой и с глумливой улыбкой на губах.
Во дворе у самой машины их догнал дежурный капитан.
— Стойте! Сумочку, вот, забыли.
— Спасибо большое, — сказал Витек и уехал на свободу.
* * *
Зоя открыла дверь и вошла в теплую и темную прихожую. Из дверной щелки в комнату Фифы падала полоска света.
Раньше, только раздевшись, Зойка шла смотреть, как там старуха. Но с появлением Кристины Фифа как-то вся подобралась, приободрилась, стала тщательнее следить за собой. Во всяком случае, гадить под себя перестала. Может, в этом преображении было виновато новое лекарство, которое принесла месяц назад медсестра из собеса. А может, ей просто совестно при новом человеке проявлять свою подлую натуру. Что ж, и на том спасибо. Но обольщаться не стоило. Как только Фифа привыкнет, она тут же возьмется за старое — тут тебе и выброшенный из ведра мусор, и вечно мокрые простыни, и включенная вода в ванной. Что она, Фифу не знает? Знает как облупленную. Все ее выходки дурные наизусть выучила. Все подлости ее давно известны.
— Зоя? Ты? — послышалось старческое дребезжание.
— Я! — отозвалась Зоя. — Ты одна?
— Кристиночка ушла час назад. У нее появился молодой человек. Они прекрасная пара, надо заметить. Слышишь, Зоя?
— Мне без разницы, — недовольно проговорила она, стягивая сапоги.
— Уже несколько дней он заваливает ее цветами. Такой чудесный парень.
— Ты ела чего? Или греть? — раздраженно прервала Зоя старуху.
— Не надо. Кушай сама.
— Да накушалась. Досыта, — пробормотала Зоя.
— Что ты говоришь? Терпеть не могу, когда ты бормочешь себе под нос.
— Сыта, говорю!
— А! Тогда, если не трудно, зайди ко мне, пожалуйста.
Во какие мы вежливые сделались. И чего тебе понадобилось, артистка ты наша?
Поправив у зеркала волосы, Зойка приоткрыла дверь. Фифа сидела за круглым столом, освещенная мягким светом торшера. Перед ней на столе были разложены те самые фотографии, которые Зойка так тщательно запрятала на антресолях. Это уж девица, наверняка, постаралась найти. Вот досужая!
