— Быть тебе учителем! — смеялся папа.
— А Сьюзен станет великим модельером! — глядя, как девочка разбирается в одежде, как любит рисовать, добавляла тетя Сабрина.
Сама тетушка, которой по наследству от родителей достались виноградники, любила и хорошо разбиралась в винах.
— Уважающий себя винодел производит вино только из собственного винограда. Без присмотра виноградники оставлять нельзя. Винодел, по каким-то причинам избравший себе городскую профессию, виноградники свои ни за что не продаст, наймет людей, чтобы ухаживали. Они переходят по наследству веками, некоторым более тысячи лет. Обидно, когда элитные вина исчезают. Например, «Монтескье», по имени знаменитого писателя и винодела, замку которого девятьсот лет. Последняя в его роду дряхлая старушка решила выкорчевать виноградники. Не получалось у нее вино. Терпение, доброта и честолюбие — вот какими качествами должен обладать винодел. Честь винной марки — это как честь… — Француженка задумалась, подбирая слова.
— Как честь мундира для офицера, — подсказал папа.
Сабрина кивнула.
— На виноградниках трудится много людей, которые ухаживают за саженцами, собирают урожай, закупоривают виноградный сок в бочки, разливают вино. Но этикетки всегда наклеивает хозяин.
— Никогда не думала, — потягивая вино, сказала мама, — что виноград требует такой заботы.
— Если я вам расскажу, что за лозой тяжелее ухаживать, чем за животными, вы мне не поверите. Специальный виноградный врач, чей визит стоит дороже, чем врача для людей, наблюдает за саженцами, меряет температуру, берет пробы земли, листьев, воздуха и плодов.
— И ставит диагноз?
— Обязательно. Вино получает аттестацию специальной контрольной комиссии, и если она обнаруживает погрешности, то дорогую марку разжалуют и переведут в разряд столовых.
— Как в армии? — удивился папа.
— Это пощечина. Год усилий и труда погибнет. Цена за бутылку окажется бросовой и может разорить винодела.
В подвале тетушкиного дома располагался винный погреб. Она водила туда Олю и все объясняла, как виноград, который рос высоко в горах, превращается в вино. В темном подвале было совсем не страшно, а бутылки, лежащие в ряд на полках, напоминали Оле маленьких деток, спящих в своих кроватках, почти как в детском саду. Они с тетей Сабриной выбирали самые пыльные, протирали их тряпочкой, укладывали в специальную плетеную корзинку и несли наверх в гостиную.
Оля не раз слышала, как тетя Сабрина рассказывала взрослым, что и ее отец, и дедушка, и вообще все предки были потомственными виноделами. Как маленькой девочкой она с папой и мамой отправилась в путешествие на большом корабле из Марселя в Крым к русским виноделам. Она была не очень послушным ребенком, поэтому по дороге с ней случилось несчастье. Разбаловавшись, она пролезла под заграждение, упала с палубы в море и при этом сильно разбилась. Вот тогда-то Олин дедушка, советский хирург Алексей Рогов, пришел ей на помощь, сшил ее буквально по кусочкам и спас жизнь.
Тетя Сабрина разбиралась во всех сортах вин и учила маму, какое вино надо подавать к блюдам. Оля очень удивилась, что лягушек, которые прыгают в подмосковных болотах, французы едят так же, как россияне кур.
— Белое алиготе, — рассказывала тетя Сабрина, — замечательно к лягушачьим лапкам. Их нужно готовить так…
Мама кивала и вежливо улыбалась. Однако Оля чувствовала, что она вовсе не собирается отрывать у лягушек лапки и готовить их по рецепту тети Сабрины, а уж тем более их есть, однако вино алиготе мама пила с удовольствием.
Папе нравилось бургундское вино, а еще больше ему понравилась французская мудрость, которую, поглядывая на детей, шепотом сообщила тетя Сабрина. Оля, подставив оба уха, запомнила: «Бургундское вино очень полезно женщинам. Особенно если его пьют мужчины». Взрослые долго смеялись, потягивая вино.
Смысл мудрости Оля постигла, став взрослой. Она прониклась ею так же, как бургундским вином.
У тети Сабрины был красивый красный автомобиль «пежо», и она сама водила машину. Однажды она повезла московских гостей в другую, соседнюю, страну, которая называлась Испанией. Они долго ехали по берегу моря и по красивым, живописным местам в горах. Оле казалось, хрупкие сахарные горы, нависающие над дорогой, вот-вот рухнут и упадут на их головы, когда им приходилось пробираться на машине через узкие перевалы, или сомкнутся и раздавят их в туннелях. Но, вынырнув из длинных темных лабиринтов, проезжая которые можно было загадывать желание, они опять попадали на широкие, гладкие, словно зеркала, шоссе. Папе очень нравились дороги во Франции. А Оля, всякий раз проезжая по длинному туннелю, загадывала по местному обычаю желание вернуться сюда еще раз.
Потом они попали в замечательный испанский городок, шумящий торговыми улочками, где продавалось множество всякой всячины. Больше всего девочке понравились испанские куклы в длинных кружевных юбках с воланами и веерами в руках. Их было великое множество, и каждая танцевала танец, который назывался фламенко. Оля, вцепившись в одну из таких кукол, никак не желала с ней расстаться. Мама собиралась наказать ее за это, но выручила тетя Сабрина. Она без разговоров купила и подарила ей полюбившуюся игрушку. Куклу звали Кармен. Она пополнила Олину коллекцию и по достоинству была оценена Сьюзен, которую в поездку не взяли. За это Оля дала ей поиграть с Кармен. А когда они уезжали из Франции назад, в Москву, подарила на память француженке свою Машу. Кокошник от постоянного переодевания уже плохо сидел на голове куклы.
— О-ля-ля! — пристроив кокошник набекрень любимице, заливисто смеялась Сьюзен.
Маша стала ее любимой игрушкой.
Тетя Сабрина плакала при расставании и произнесла прощальный тост за дедушку Алексея, который сшил ее по кусочкам и благодаря которому она получила вторую жизнь.
По возвращении папа записал Олю в старшую группу сада, где учили говорить по-французски и петь песенки. Позже Оля обучалась языку в школе. Она легко писала письма новым друзьям.
Тете Сабрине она посылала портреты Кармен, а Сьюзен рисунки с чудесными видами моря и замков из песка, которые они вдвоем когда-то старательно лепили. Подружка в ответ присылала ей свои рисунки про французскую жизнь русской куклы Маши.
Позже Сьюзен уехала в Париж учиться на факультете искусств. Вот тогда они снова встретились с Олей. Оля приехала к ней в гости.
Повзрослев, они еле узнали друг друга в аэропорту Шарля де Голля.
Сьюзен жила в богатом аристократическом квартале Парижа, на острове Святого Людовика, у родственницы, которая на время учебы пустила ее в свою пустующую квартиру. После смерти мужа пожилая женщина не захотела оставаться в одиночестве и переехала поближе к детям.