Джоди Питт - Любовь на краю света

— И вполне прижились, как я вижу, — проворчала Элма. — Кстати, я вовсе не испугалась.

— О? Тогда, видимо, тот крик, что донесся до меня с веранды, был простой пробой голосовых связок.

Она снова увидела бесовский огонек в его глазах и решила прекратить словесную перепалку.

— Прекрасно. Вы высказались. Теперь моя очередь, пока дети в доме.

Крейтон с интересом склонил голову.

— Слушаю.

— Во-первых, — она нервно прокашлялась, — я прошу прощения за то, что говорила и делала. Я действительно кое-чего недопонимала…

Он коротко кивнул.

— Забудем об этом. А во-вторых?

Перед тем как продолжить, Элма искусала себе всю нижнюю губу:

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение, мистер Кеннет. Знаю, Адел соврала вам насчет Атланты. Но, мне кажется, если бы вы действительно хотели узнать, откуда она, сделать это было совсем нетрудно. Хотя бы по кредитной карточке. У вас самого есть сын, вы могли представить, каково мне. Что вам стоило предпринять еще одно небольшое усилие и оповестить власти Берлингтона, что моя сестра жива и в безопасности. Вот за это мне будет очень трудно вас простить.

Глаза Кеннета словно потухли, и вместо недавнего живого огонька теперь излучали одну безысходную печаль. Элму смутила такая неожиданная реакция, но долго раздумывать ей не пришлось, так как во взгляде мужчины появилось новое выражение: полное безразличие. И слова его прозвучали как сухая констатация факта:

— Возможно, это шокирует вас, мисс Селби, но я и не жду вашего прощения.

Элма почувствовала, как раздражение закипает в ней с новой силой. Она не выносила безответственных людей. Очевидно, Крейтон Кеннет был праздным затворником с кучей денег и свободного времени, которое он полностью посвящал удовлетворению собственных прихотей. Она же, наоборот, была вынуждена обеспечивать себя и сестру, с тех пор как лишилась родителей. Ей приходилось заниматься всем, что подвернется под руку, — иногда на двух-трех работах одновременно! — чтобы прокормить их маленькую семью. А этого презренного негодяя никто и ничто не волновало, и меньше всего — ее переживания…

Но прежде чем ее ярость нашла выход в словах, он добавил все тем же безжизненным тоном:

— Между прочим, если вам удастся обнаружить в доме ту самую кредитную карточку, я обязуюсь ее съесть у вас на глазах. Полагаю, что Адел утопила ее в море еще до того, как появилась в этих местах.

— Вы хотите сказать, что искали ее? — потрясенно спросила Элма.

— Ваша маленькая сестричка на редкость изобретательна, когда дело касается заметания следов. Теперь вы довольны?

Она смотрела на него, не в силах выговорить ни слова. Элма готова была извиниться еще раз, но голос ей не повиновался.

Словно прочитав ее мысли, Кеннет кивнул.

— Извинения приняты.

И сверкнул своей дьявольской улыбкой, не поддаться которой было просто немыслимо. С горящим от стыда лицом она на этот раз покорно последовала в дом. У нее не было иного выхода: оставаться снаружи значило обречь себя на неминуемую смерть от переохлаждения.

Перешагнув порог, она огляделась. И застыла как вкопанная.

Просторный холл с голыми стенами был завален обычным для каждого дома барахлом — пачками старых журналов, какими-то хозяйственными принадлежностями. А вот гостиная когда-то, вероятно, была очень милой и уютной. Покрытые деревянными панелями стены были увешаны запылившимися предметами народного творчества местных жителей. В центре дальней стены помещался камин из неотесанного камня, в котором играли приветливые языки пламени. Однако вся мебель в комнате — резного дерева, обшитая натуральной кожей — была завалена газетами и грязной одеждой. И самым вызывающим был долговязый олененок, примостившийся на краю дивана и громко посапывающий во сне. На другом краю из-под груды одежды на Элму с интересом поглядывали две влажные бусинки, несомненно, принадлежавшие ее новой знакомой Белоснежке.

Элма не могла поверить своим глазам.

— Животные… на диване! — воскликнула она. — Это так принято на ваших островах?

— Нет. Думаю, Бен и я — единственные, кто себе позволяет подобное, — ответил Крейтон с улыбкой.

Оглядев комнату, Элма не смогла сдержать себя:

— Почему бы и нет, вы и так живете по-свински, — выпалила она на одном дыхании, спохватившись, когда было поздно.

— Простите, мисс Селби, я не расслышал, — произнес хозяин дома прямо над ее ухом.

Женщина через силу взглянула на него, щеки ее пылали. Она вовсе не собиралась грубить ему. Надо было срочно загладить неловкость.

— Я… я просто хотела спросить, не предложите ли вы мне бокал чего-нибудь, э-э…

— …Бокал из рук свиньи? — закончил он за нее, дав понять, что слышал каждое ее слово.

— Я не хотела вас оскорбить. Но я действительно никогда еще не видела такого беспорядка. — Она беспомощно повела рукой по сторонам. — Выглядит так, словно тут все перерыла шайка воров. — Еще более беспомощным выглядело продолжение: — Может, вас недавно ограбили?

— На острове нет воров. Однако вашей сестре этот беспорядок определенно понравился.

Покачав головой, Элма ответила:

— Не сомневаюсь. Мне тоже нравится, когда меня угощают пиццей по три раза на дню. Но жить так все время! Нет, это невозможно.

— Здесь — возможно. Здесь нет пиццы. И гамбургеров. И ресторанов.

— И нет щетки? Швабры? Стирального порошка? Я… я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но, по-моему, так жить нельзя.

— Вы абсолютно правы, — неожиданно тихо ответил он.

Смена настроения в его голосе поразила Элму.

— Рада, что вы хоть в чем-то со мной согласны.

— Да, — кивнул он, — согласен, что это не ваше дело.

Вновь потерпев поражение в словесном поединке, Элма надолго замолкла, начав медленный обход комнаты и пытаясь на глазок оценить масштабы разрухи и запустения. Странный звук из кухни привлек ее внимание, но, чтобы попасть туда, нужно было пересечь гостиную — иными словами, преодолеть минное поле из растрепанных книг, газет, грязных тарелок и стоптанных башмаков. Сквозь раскрытую дверь кухни она увидела находившихся там Адел и Бена, занятых какой-то бурной деятельностью, однако явно не уборкой.

Элма шла, опасливо озираясь по сторонам, как будто в доме водились демоны. У стены напротив камина стоял книжный шкаф, с верхней его полки свисали старые джинсы и несколько носков, а на огромном словаре стояли грязная тарелка и бокал. С гримасой отвращения на лице она осторожно проникла в кухню, где все горизонтальные поверхности были завалены грязной посудой с остатками еды.