– Они уже здесь, – сообщила Эйлин Пег, глядя из окна кабинета на телевизионный фургон, стоящий перед соседней булочной. – Откуда ты знала, что они приедут?
– Я же провела с ними почти все утро, я ведь говорила тебе. Кстати, ты помнишь, что от тебя требуется?
– Да. Дрессировать пса.
– И постараться дать им материал для съемок.
– Ты уверена насчет этого, Пег? Я имею в виду идею показать все это по телевизору…
– Знаю. Я уже два дня думаю об этом, спрашиваю себя, не сглупили ли мы в тот вечер. Но мы ведь обещали. И Томми так нравится быть в центре внимания – он наверняка обрадуется, если его покажут по телевизору. Ты же видела, какой он в пабе, когда там много народу. Кроме того, я доверяю мисс О’Коннел. У нее добрые глаза. – Но…
– Все будет хорошо, дорогая. Правда. Вот увидишь. Эйлин прикусила нижнюю губку.
– А, ладно. Послушай, Пег, мне надо бежать. Пришла пациентка.
Эйлин повесила трубку и занялась миссис Лори и ее лекарством от давления. Отправляя старую даму домой, она увидела приближающегося к ней Томми. Она чуть было не помахала ему рукой, но вместо этого сунула руку в карман и отступила назад, в кабинет.
Если уж она собирается устроить шоу для мисс О’Коннел и ее оператора, ей лучше поговорить с ним на улице.
Она постучала в дверь кабинета доктора.
– Миссис Лори была на сегодняшнее утро записана последней, доктор. Я пойду на ленч, если я вам больше не нужна.
– Прекрасно, – ответил доктор, молодой человек, который раз в неделю приезжал из Энниса. – Возвращайтесь в час.
Она кивнула, закрыла дверь в смотровую, взяла пальто и сумочку и перевернула табличку на двери с надписью «Закрыто».
Томми насвистывал песенку. Она определила это по его сложенным губам и подпрыгивающей походке. Насвистывание означало, что он в хорошем настроении. А в хорошем настроении он был таким милым, что она на мгновение усомнилась, а нужно ли делать то, что она сейчас собиралась сделать. Потом вспомнила его комментарии насчет дублинских девушек и Брайена и расправила плечи.
Это все для блага Томми. И для ее собственного блага тоже.
Она встретила его на дороге, стараясь не поддаваться улыбке, уже осветившей его глаза.
– Эйлин, привет, красавица!
– Добрый день, Томми.
Он наклонился и хотел чмокнуть ее в щечку, но ей удалось увернуться, уронив сумочку и нагнувшись за ней.
– Извини, – смутилась она.
Выпрямляясь, Эйлин заметила в фургоне Тару и блеск объектива телекамеры. Она посторонилась, чтобы им лучше было видно Томми. Возможно, он не был столь утонченным, чтобы хорошо выглядеть за рулем роскошной машины, но у него мужественный профиль, который прекрасно будет смотреться на пленке, в этом она не сомневалась. Он почувствует себя лучше, если все увидят, как он красив.
– Ты готова пойти поесть? – спросил он.
– У меня сегодня нет аппетита.
– Ну пойдем тогда прогуляемся.
– Нет. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – Дело в том, Томми, что мне не очень хочется видеть тебя сегодня.
– Тогда завтра, – весело ответил он. – Завтра пятница. Поедем в Эннис, в кино.
– Нет, Томми, завтра вечером тоже не получится.
– Ты на меня сердишься, да? У тебя такой вид. – Он упер кулаки в бока и поджал губы в тонкую, жеманную линию, изображая, как он полагал, выражение ее лица.
Это решило дело.
– Нет, я не сержусь, – проворковала она. – Я просто поумнела. Я наконец поняла, что нет смысла проводить время с человеком, который не имеет серьезных намерений.
– Но я же сказал тебе…
– Я знаю, что ты мне сказал, – перебила она. – Слышала это так много раз, что запомнила наизусть. Правда в том, что я попросила тебя стать моим мужем, а ты ответил «нет».
– Я всего лишь сказал, что не готов.
– Правильно. Ты не готов. Тринадцать лет я встречаюсь с вами, мистер Ахерн, и вы все еще не готовы. Ну и прекрасно. Можешь и дальше продолжать в том же духе, но не мечтай, что я захочу ждать, когда ты наконец будешь готов. .
Его хорошее настроение испарилось, словно клочок тумана под солнцем. Он сжал зубы.
– Ты неправильно берешься за дело, Эйлин. Я не позволю себя принуждать.
– Я вас ни к чему и не принуждаю, мистер Ахерн! Я просто сообщаю вам, как я собираюсь поступить.
– Эйлин…
– Иди поешь, Томми. У тебя в животе тарахтит, как в грузовике с камнями. – Она повернулась и пошла по улице, прижимая к груди сумочку.
Когда Эйлин наконец решилась оглянуться, Томми шагал в противоположном направлении. Она подождала, пока он завернет за угол к кафе Дигана, потом медленно пошла назад, к фургону телекомпании.
– С вами все в порядке? – спросила Тара.
– Все стало хорошо, когда он меня разозлил. – Как только она произнесла это, гнев ее испарился, а плечи опустились. – Это было тяжело.
– Может стать еще тяжелее.
– Я знаю. Но я уже решила: просто буду повторять себе, что дело того стоит. Как говорят: «Терпение – лекарство от застарелой болезни». Ну, эта болезнь Ханрахана уже достаточно старая, и понадобится очень много терпения. – Она кивнула человеку с камерой. – Вот я играла для вас, перед вашей камерой, а мы даже не знакомы.
– Извините. – Тара представила их друг другу.
– Она говорила, вы умеете хранить секреты. – Эйлин задумчиво посмотрела на небо.
– Особенно от жены, – ухмыльнулся Финн.
– Вы женаты? – Он кивнул.
– Десять лет.
– И теперь вы симпатизируете нам или мужчинам? – Финн рассмеялся.
– Всем понемногу. Но мои симпатии не имеют отношения к работе. Я здесь, чтобы снимать то, что прикажет мне Тара.
– Вы снимали нас с Томми?
– Снимал. И чтобы потом это не стало для вас сюрпризом, я вас и слышал тоже. – Он похлопал по массивному электронному устройству, которое торчало из передней части камеры и выглядело так, будто его стащили из фильма о космосе. – Этот микрофон может уловить шепот с противоположного конца поля для регби. Вас с Томми было слышно так же хорошо, как голос проповедника в пустой церкви.
– Я понятия об этом не имела. Надо проследить за тем, что я говорю, если вы находитесь поблизости, мистер Келлехер.
– Не надо тревожиться насчет того, что я злоупотреблю своими божественными, внушающими страх возможностями, – усмехнулся Финн. – И кстати, зовите меня просто Финн. Финн Великолепный, если уж вам так по душе формальности.
Эйлин заморгала, потом взглянула на Тару.
– Представляю себе, как с ним нелегко работать…
– В этом вы правы, – ответила Тара. – Итак, я хотела бы знать, сможем ли мы записать интервью с вами в субботу утром?
Эйлин, подумав, кивнула.
– Подойдет, как и в любое другое время, наверное. Где мы встретимся?
– У вас дома, – ответила Тара. – Я хочу показать каждую из вас в повседневной жизни, но не думаю, что уместно проводить съемки в больнице.
– Да. Нам придется рассказать доктору, и тогда все выйдет наружу. – Эйлин посмотрела на часы. – Мне пора идти. Надо успеть перекусить до начала дневного приема. Увидимся в субботу.
Она пошла по улице, прочь от вкусного, горячего ленча, который, как она знала, ждал ее у Дигана, к холодному сандвичу, ожидавшему ее дома. Внезапно остроконечная крыша Брэмбл-Корт вдалеке напомнила ей кое о чем.
Она обернулась, но фургон уже отъехал, и она не собиралась за ним гнаться. А, ладно, не беда. Таре придется самой узнать, что Брайен Ханрахан вернулся домой.
Тара скрестила на груди руки и поглядывала на Финна, пока они ехали по деревне.
– Куда? – спросил Финн, когда они выехали на открытую площадь, отмечавшую центр деревни.
– Куда-нибудь на ленч, – ответила она.
– В кафе Дигана? Мы могли бы снять кадры о том, как они мучают Томми.
Она покачала головой.
– Слишком большой риск. Нас могут вычислить. Потом решим, где его можно будет поснимать.
– Значит, в гостиницу? Она снова покачала головой.
– Почему ты на меня так смотришь? – удивленно спросил он.
– Ты не женат, Финн Келлехер! – Он рассмеялся.
– И не собираюсь. Но ведь я нахожусь в деревне, полной женщин, которые твердо намерены женить всех холостяков, попавших в их поле зрения.
– А что заставляет тебя думать, что они об этом не узнают? Что заставляет тебя думать, что я им не скажу?
– Взаимная деструкция. Мы с тобой словно русские и американцы – они способны уничтожить друг друга, и поэтому никто из них не хочет рисковать.
– Ты не Финн Великолепный, ты Финн Неисправимый!
– Возможно, но разве тебе не нравится угрожать мне более страшным наказанием, чем просто отрезать мою косичку? – Он подождал, пока до Тары дойдет смысл его слов и она улыбнется. – Так как насчет ленча?
– Нет. Этот завтрак все еще сидит у меня в желудке. Высади меня возле бакалеи, я куплю фруктов или чего-нибудь еще, и встретимся в гостинице.
Томми Ахерн вошел в кафе в пять часов пополудни, в четверг, но без Эйлин. Сиобейн Диган чуть не уронила чайник с кипятком.
