Боже, в каком же она беспорядке.
Я иду в спальню. Скинув туфли на высоченных каблуках, я раздеваюсь до нижнего белья и забираюсь в постель. Уютно устраиваюсь под одеялом, плотно завернувшись в него. Однако засыпаю я далеко не скоро. По какой-то причине, я просто не могу выкинуть Чейза из головы.
Голова болит, и я знаю, что мне следует дать себе отдохнуть.
Я зажмуриваю глаза, но образ Чейза не исчезает. Он выглядел таким заботливым, таким искренним. Когда он появился из ниоткуда, оттащив Итана от меня голыми руками, он выглядел как беспощадный, кровавый ангел мести. На мгновение мне показалось, что у меня галлюцинации. Это было нереально. Я смотрела, как Чейз бил Итана по лицу и телу, снова и снова, говоря ему "Никогда. Не. Бей. Женщину".
И я чувствовала себя в безопасности. Впервые в жизни, с тех пор, как умерла моя бабушка, я чувствовала, что за меня есть кому постоять. Что есть кто-то, кто мог бы защитить меня. Кто-то, кто мог бы причинить кому-то вред за меня.
Я была не одна.
Глава 5
Эйвери
Я просыпаюсь от громкого стука в дверь. «Копы?», — спрашиваю себя, выпрямляясь в постели. Обычно копы так громко стучат только в соседнюю дверь. И, надо заметить, за последний год я слышала этот стук больше, чем разок-другой.
Стук становится еще громче, насколько это вообще возможно.
— Минуту! — кричу я. — Уже иду!
Черт, надеюсь, я успею открыть дверь, прежде чем они ее выломают. Новую дверь я себе позволить не могу.
Спешно пытаясь встать, я запутываюсь в одеяле и скатываюсь с кровати на пол. По счастливой случайности, приземляюсь на пятую точку, а не на голову. Хотя от этого боль не меньше.
Стук раздается снова, теперь стучат ещё настойчивее, громче и, определенно, нетерпеливее.
— Серьезно! Я иду, подождите секунду! — кричу я, избавляясь от одеяла, и бегу к двери.
Я поворачиваю замок, распахиваю дверь, и у меня отвисает челюсть.
— Ты?! — почти выдыхаю я.
Там стоит Чейз. Кулак застывает в воздухе, как будто он только что снова собирался забарабанить в дверь. Парень выглядит точно таким же удивленным, даже шокированным, как и я.
Готова поспорить, что он выглядит еще более шокированным, когда я захлопываю дверь у него перед носом.
Мне нужно одеться. О, Боже, я же полуголая. Несусь в спальню, хватаю с пола одеяло и заворачиваюсь в него.
Да что он вообще здесь делает?
Я снова бегу к двери и тянусь, чтобы открыть дверь. Как только я это делаю, покрывало соскальзывает с плеча.
— Привет, — выпаливаю я и накидываю одеяло на плечо. — Что случилось?
Чейз
Следующий день после боя всегда хуже некуда.
Даже если бой, в котором я участвую, хороший, на следующий день, неважно, выиграл я или проиграл, мне почти всегда чертовски тяжело. Обычно я немного тренируюсь, и если мышцы не сильно болят, то кроме легкой растяжки и короткой пробежки поздним вечером совершаю длинную прогулку вокруг озера рядом с домом.
Это утро не такое, к которому я привык. Мне не удалось уснуть после того, как я подбросил Эйвери домой. Я должен был придумать миллион различных причин, чтобы удержать ее до того, как девушка хлопнула дверью, и, возможно, она пригласила бы меня войти. Я определенно не хотел уходить.
С громким стоном я скатываюсь с огромной кровати, потягиваюсь и морщусь от боли в левой руке. Она до сих пор болит, но уже не так сильно, как прошлой ночью. Но зато на правом бедре красуется гигантский гребаный синяк. Удары ноги Итана прошлым вечером оставили болезненное напоминание. Сейчас шесть утра, и мне дико хочется вернуться в постель, я бы так и сделал, если бы мне удалось перестать думать о ней.
Все, о чем я могу думать, — Эйвери.
Хотя находиться в вертикальном положении тоже не слишком весело, но все же лучше, чем просто лежать в постели, набивая желудок. Возможно, это все, чего я хочу, но мне необходимо двигаться. Когда тебя избивают так, как меня прошлым вечером, твоему телу нужна тренировка, чтобы дать напряженным мышцам расслабиться.
Я чищу зубы, слегка морщась. Челюсть болит и опухла от вчерашних ударов.
Уставившись в зеркало, я вижу мужчину, которому скорее 30, чем 20 лет, с коротко подстриженными темно-коричневыми волосами и мутно-карими глазами. Думаю, густую эспаньолку (Прим. Эспаньолка представляет собой один из наиболее стильных и элегантных видов бороды) вокруг рта лучше сбрить. Да и с черными синяками под глазами я тоже выгляжу милым и обалденным.
Неудивительно, что Эйвери выглядела такой напуганной, когда я покидал ринг. Должно быть, я был в крови и ссадинах, когда улыбнулся ей.
Минуя холл, затем спускаюсь по лестнице, вхожу в гостиную и выглядываю в фасадные окна. Машины Дэйла нет, должно быть, он забрал ее сразу после того, как я добрался до дома.
Будем надеяться, что он пригласил доктора Майлз на свидание. Он увивается вокруг нее с тех пор, как она приехала в город и начала сопровождать бои без правил.
Я иду в кухню и хватаю бутылку воды из холодильника, осушая ее залпом, пока покидаю дом через черный ход. Сажусь на крыльцо и завязываю шнурки на кроссовках. Пора побегать. Может быть, я и чувствую себя паршиво, но пробежка должна помочь.
***
«Черт возьми», — ругаюсь про себя, заглядывая в холодильник. За последние пять минут я уже в третий раз туда заглядываю. Холодильник полный, но мне ничего не хочется.
Хотя, должен признаться, я хочу Эйвери и пончиков.
Из всех боксеров, которых я знаю, я не самый большой поклонник здорового питания, но я стараюсь соблюдать здоровую диету время от времени. Но пончики... Да, они являются одной из моих слабостей, которые я пытаюсь игнорировать.
Я одеваюсь и выхожу из дома, направляясь в гараж. Разглядываю обе свои машины. Импала или джип? Мне бы не хотелось подвергать опасности мою малышку там, куда я собираюсь. Сажусь в джип и выезжаю, направляясь в ближайшую забегаловку. Там меня все очень хорошо знают.
Я удивлен, когда на обратном пути останавливаюсь перед квартирой Эйвери, хотя клянусь, что я собирался поехать прямиком домой. Но в то же время, два кофе, пакет с рогаликами и пончиками намекают, что я как раз вовсе и не собирался домой.
Вид ее длинных ног прочно засел у меня в голове. Чёрт возьми, она потрясно выглядит.
Я тихо стучу пару раз.
Кто, черт возьми, такой этот Себастьян? Я не слышу, чтобы кто-то ходил в ее квартире.
Тихое мяуканье доносится с той стороны двери, и кроме мысли, что кот просит о помощи, в голову ничего не приходит. Я оставил Эйвери здесь, в этих трущобах, и кто-то убил ее среди ночи. И теперь этот кот зовет меня на помощь своей бедной, мертвой хозяйке.
Мне приходится потрясти головой, чтобы избавиться от нелепого видения, но я продолжаю стучать в дверь, теперь немного настойчивее, чем собирался. Ладно, может быть, я стучу больше, чем пару раз и громче, чем хотел. Я всерьез подумываю даже выломать дверь и просто войти, когда понимаю, что мне нужно взять себя в руки.
— Серьезно! Я иду, подождите секунду! — я слышу, как Эйвери кричит за дверью.
Я опускаю руку, когда дверь распахивается.
Там передо мной стоит одна из самых сексуальных женщин, которых я когда-либо видел в жизни.
Черные как смоль волосы Эйвери в полном беспорядке. Ее глаза как у енота из-за размазанного макияжа, с которым она, видимо, спала, забыв снять. Я оглядываю с ног до головы ее прекрасное тело, бледная кожа девушки резко контрастирует с черными трусиками и кружевным бюстгальтером. Боже мой, она такая сексуальная. Хотел бы я быть причиной того, что она просыпается в таком виде.
— Ты?! — говорит Эйвери, прежде чем захлопнуть дверь прямо у меня перед носом.
Я застываю на месте на мгновение, не зная точно, вернется ли она. Я наклоняюсь и поднимаю кофе и пакет с едой. Стою и жду еще пару секунд, хмурясь. Постучать еще раз? Надеюсь, она вернется.
Дверь распахивается.
— Привет, — говорит девушка, тяжело дыша, как будто только что пробежала дистанцию.
Мое настроение уже практически упало, когда ее вопрос «Что случилось?» довольно быстро возвращает меня к реальности, как раз тогда я замечаю, как одеяло сползает с ее плеча и показывает милую округлость, прикрытую черным кружевом.
Грудь Эйвери выглядит полной и тяжелой, кажется, будто она легко могла бы уместиться в моей руке.
Я с трудом отвожу глаза, поднимаю еду и кофе и показываю ей.
— Завтрак?
— О, Боже! — ахает она, хватая кофе из моих рук. — Это именно то, что мне нужно.
Шаркая ногами, она отходит от двери. Хотя меня и не пригласили войти, я все равно перешагиваю через порог. Закрыв за собой дверь, я наблюдаю, как Эйвери идет на кухню и тяжело опускается на один из двух старых, но крепких кухонных стульев.
