Что ж. Значит, он не совсем законченный самовлюбленный сукин сын. Но почему его благие намерения должны перекрыть ей дорогу к мечте?
— Есть много других способов самовыражения, — сказала она. — Зачем тебе именно эта гостиница? Тебе это не нужно.
А ей нужно. В пятнадцать лет, когда жизненный путь лежал перед ней еще неразвернутым, она уже знала, что судьбой ей предназначено быть здесь.
— Откуда тебе знать? Может быть, это поможет тебе изменить решение.
Он подошел к рабочему столу, уже оборудованному компьютером и телефоном. Она услышала шелест принтера, и Грег принес ей исправленную копию контракта. В тот незабываемый день, когда она подписывала его, она испытывала радостное волнение. Сейчас ее мутило, голова болела.
— Ты думаешь, можешь явиться со своими деньгами, купить часть озера и меня вместе с ним? Одинокую женщину с ограниченными средствами?
— Подумай еще раз, советую. Я купил бизнес, а когда покупаешь бизнес, вместе с ним идут все дополнительные активы и пассивы, контракт с тобой входит в их перечень.
Она выхватила у него контракт и, просмотрев, заморгала растерянно, спрашивая себя, не подводит ли ее зрение. Он увеличил ее зарплату и добавил процент от прибыли и пенсионные отчисления.
Она не знала что сказать. Деньги были существенными. Впервые в жизни ей предлагают столько, она сможет помогать Сонет; несмотря на помощь отца и стипендию, ее образование потребует дополнительных расходов.
И все-таки — нет. Он отобрал ее мечту — возможность иметь собственное любимое дело.
Она встала, подошла к окну, чувствуя его взгляд и понимая, как нелепо выглядит в огромном халате, но ей было все равно. Она смотрела на открывавшийся вид — большая лужайка спускалась полого к берегу на подсобные строения, лодочную станцию и озеро. Максу надоело рыбачить, его удочка, забытая, лежала на причале.
— Я не подпишу, — сказала она, — найди кого-нибудь другого.
— Я могу нанять постороннего человека, но хотел этого избежать. Я хочу, чтобы это была ты, — просто сказал он.
Она резко повернулась:
— Ты не можешь меня заполучить.
Его выражение говорило яснее ясного, что он не привык получать от женщин отказ. Еще бы. Он же один из Беллами. И сам выглядел как осуществленная Американская мечта, таким не отказывают.
— Но, кажется, раньше ты была счастлива, заключая контракт с банком.
— Это совсем другое дело. Я… — Нина замолчала. Она не собирается ему рассказывать о своих мечтах и надеждах и своем будущем, которое нарисовала себе. Это не его дело, она и так достаточно жалко выглядит в этом халате. — Мне пора. — Она направилась в помещение прачечной.
— Твоя одежда еще не высохла.
— Ничего, переживу. Видела времена и похуже.
Он подошел, и его близость вдруг поразила ее. Она почувствовала, как потеплело внутри, как участился пульс, а он просто стоял рядом, и от него пахло свежестью озера, вблизи, в отличие от многих других, он выглядел даже лучше. Поцелуй Шейна тронул ее меньше, чем эта близость. А ведь Грег просто стоял рядом.
Она взглянула снизу вверх:
— Дай мне пройти.
— Я ничего не понимаю, Нина. Что с тобой происходит?
— Ты и не можешь меня понять. Всю мою жизнь я должна менять планы. Вот и сейчас. Я мечтала об этой гостинице. Казалось, я достигла, наконец, своего. Но здесь нет ничего, кроме должности и работы на тебя. Меня это не устраивает. Я не хочу. У меня есть другие возможности.
— Я хочу, чтобы ты осталась. — Он по-прежнему стоял на ее пути, так близко, что она чувствовала теплоту его дыхания на своей щеке. — Давай еще поговорим.
Как это похоже на Беллами. «Я хочу». Она сказала, стараясь сохранять спокойствие:
— Не о чем говорить. — Наверное, со слов «я хочу» он часто начинает свою речь. — Право же, не о чем. Не трать время и начинай искать нового управляющего. — Она протиснулась мимо него и, стараясь выглядеть независимо, проскользнула в прачечную. Захлопнув за собой дверь, открыла большую промышленную сушилку. Одежда оказалась влажной и теплой. Но Нине было безразлично. Главное — поскорее отсюда убраться.
Вернувшись в салон, чувствуя, как непросохшая бесформенная майка обтягивает ее фигуру явно не самым выгодным для нее образом, Нина еще больше обозлилась. Но Грег или не заметил, или сделал вид, что не замечает ни ее нелепой фигуры, ни ее состояния, и пошел провожать до пристани.
— Давай погрузим твою байдарку в мой фургон, и я отвезу тебя на стоянку.
— Нет. Спасибо. — Она надела жилет. Нет, каков джентльмен! Только что разбил вдребезги ее мечты на будущее и еще предлагает подвезти. Одним рывком она спустила байдарку на воду и оттолкнулась от причала.
— Нина.
— Забудь. — Пусть умоляет, она не сдастся. Он все еще слишком красив, слишком удачлив, слишком Беллами, которого она помнила с детства. Интересно, что он помнит о ней… Прошло много лет, и все же… Разумеется, те встречи значили для нее больше, чем для него. И, подумав об этом, она снова вспыхнула от ярости.
— Нина, — настойчиво позвал он снова, — я понимаю, что ты зла, но далеко не уплывешь.
Он стоял на причале и протягивал двухлопастное весло.
Этого не хватало! Она пыталась схватить весло, но не могла дотянуться. Грег вынужден был склониться к воде, протягивая ей весло, наконец, она ухватилась за край, одновременно потянув на себя, разумеется случайно. На долю секунды глаза их встретились, и, повинуясь детскому озорному инстинкту, она дернула весло у него из рук. Грег пытался сохранить равновесие, но не смог удержаться и с шумным всплеском, заглушившим ругательство, свалился в воду.
— Так тебе и надо, Грег, — пробормотала она удовлетворенно и поплыла прочь, энергично работая веслом.
После ужина Грег сел рядом с Дэзи, чтобы просмотреть примерно с сотню фотоснимков, которые она приготовила на выбор для рекламы обновленной гостиницы, для путеводителей, рекламных объявлений и веб-сайта. Он видел лицо дочери, освещенное экраном компьютера, она была полностью поглощена своим заданием. В свои восемнадцать лет она была так хороша и юна, что у ее отца захватывало дух.
Как жаль, что ему не с кем поделиться своими мыслями, рассказать, как трудно нащупывать правильный путь в отношениях с дочерью. Как будто идешь по минному полю, не зная, когда раздастся взрыв. После развода с ее матерью отец и дочь сблизились, но иногда их отношения напоминали хрупкое перемирие.
— Что думаешь по поводу этих четырех? — спросила она. — На каждый сезон.
У нее был талант. Он считал так не только потому, что она была его дочерью. Некоторые ее работы уже выставлялись на городских выставках, и люди покупали их охотно. Он надеялся от души, что ее дар послужит ей в будущем, она найдет работу, где сможет применить свои способности, работу, которая принесет удовлетворение. У Дэзи был редкий дар: в ее рисунках обыкновенные вещи становились интересными — ветка дерева, окно, причал, она видела их по-своему, и от снимков просто нельзя было оторвать взгляда. Она предпочитала большим открытым видам четкое изображение предмета с близкого расстояния, могла отобразить красоту природы в единственной ветке рододендрона.
