Но, уговаривала я себя, нет мне до этой истории никакого дела. Приедет Лешка, передам его с рук на руки Глебу (или Глеба ему), а сама буду готовиться к свадьбе.
Под свадьбой я понимала конечно же не пышное бракосочетание с маршем Мендельсона, эскортом машин и фатой. Достаточно праздничного обеда для самых близких в приличном ресторане. Но потом обязательно свадебное путешествие в какую-нибудь красивую европейскую страну. А главное то, что наступит после праздников.
Сейчас Влад живет один в двухкомнатной квартире в Крылатском. Придется ему переехать к нам — я ни за что не оставлю маму. В моей комнате надо поменять мебель, сделать косметический ремонт. Шторы я закажу в арт-студии рядом с нашим офисом. Там есть абсолютно потрясающие модели — иногда мы с коллегами заходим просто полюбоваться на них…
А может быть, мысль о шторах преждевременна? Может, надо еще раз хорошенько подумать, прежде чем решаться на такой шаг?.. А чего думать? Жизнь мелькает, как в немом кино. И скоро промелькнет вся. А так… у меня будет семья, ребенок. Бытие наполнится новым смыслом, как выражались героини классических русских романов.
Я разложила по тарелкам горячие аппетитные сардельки, заправила сметаной салат из свежих помидоров и огурцов и позвала Глеба ужинать.
День был теплый и мягкий по-весеннему, а ночь душная, как в середине июля. Я открыла форточку, потом — окно, заменила одеяло махровой простыней, но дышать все равно было нечем. И думать уже не о чем. Будто кинопленку, я прокрутила вперед и назад всю нашу с Владом будущую жизнь. Некоторые сцены получались крупным планом, другие следовали одна за одной спокойные и ничем особым не примечательные. Но в целом получалась содержательная история о достойном союзе двух достойных людей. Я подумала, что не буду покупать журналы с гороскопом, просто обрадую маму: я решила. Решила выйти замуж за Влада.
От мыслей о свадьбе плавно переключилась на квартиру, но я с самого начала понимала, что лучше от этих проблем дистанцироваться. Пусть ими занимается Лешка, его друзья и его адвокаты… Конечно, безумно обидно, что мой брат влип в такую историю. Но ничего не поделаешь, мы живем в свободной стране. Свободу здесь некоторые понимают своеобразно, в том числе и как свободу от любых моральных обязательств. Даже пожилые учительницы теперь освободились от них. Я почувствовала, что закипаю от возмущения, накинула халат, пробралась на кухню, приняла снотворное и вернулась в спальню додумывать прежние мысли. Лешка — квартира, Влад — ребенок, семья. Неожиданно в этой четко сработанной схеме появилась новая линия — Глеб. Он стоял за забором Иркиного дома и пронзительно хохотал, слушая странные речи моей начальницы. Облокотясь на застекленный парник (или теплицу — никогда не узнаю, чем одно отличается от другого), Любовь Петровна растолковывала владельцам ценных бумаг содержание гороскопов. Те почтительно слушали ее, но Глеб своим странным смехом здорово им мешал. Я нервничала, неудобно перед начальницей. Хотя мне-то чего стесняться? Я тут, слава богу, ни при чем.
Однако неловкость нарастала, и в конце концов я решила уйти. Резко развернулась на каблуках и… открыла глаза.
То, что во сне казалось полубезумным смехом, обернулось наяву целой симфонией: дверной звонок причудливо накладывался на мелодию мобильного, и все это заглушалось голосом Глеба, время от времени постукивающего в дверь моей комнаты:
— Наташа, просыпайтесь. К вам пришли.
Лешка. Несмотря на разбитость и головную боль, я очень обрадовалась.
Правильно я с ним вчера поговорила. Просто и ясно, без сантиментов. Надо и дальше общаться с ним в таком стиле. Сейчас представлю его Глебу, и пусть довольствуются обществом друг друга.
— Откройте, пожалуйста, — попросила я Глеба, а сама стала не спеша одеваться.
Из прихожей послышались мужские голоса, шаги, кто-то неуверенно подергал за ручку двери.
— Заходи! — крикнула я.
Дверь открылась, и в комнату вошел… Влад. Я онемела. Влад… Человек, с которым я мысленно уже соединила свою судьбу. С кем собралась прожить до конца дней. Теперь я смотрела на него новыми глазами и чувствовала, что не ошибаюсь в своих прогнозах. Мечта обретала плоть и кровь.
— Может, объяснишь мне…
— Ты решил приехать пораньше? Сбежал из своего дурацкого похода? — Я тихо засмеялась.
— …что здесь происходит?
— Ты о чем?
— О том, кто открыл мне дверь!
— Ах, это… Ерунда. Произошла накладка…
— Какая накладка? — спросил Влад отчужденно.
— Лешка купил квартиру, которая принадлежит этому человеку. Его зовут Глеб Мажаров.
— Не может быть!
— Может. Только это не важно. Я собиралась поговорить с тобой…
— Не важно? — с удивлением перебил он. — Как это не важно?
— Это ведь Лешкины проблемы. В ближайшие дни он прилетит в Москву и займется их разрешением.
— А пока он не прилетел, этот тип поживет у тебя?
— Что ты? Просто вчера я не могла его выставить за дверь. Было уже поздно.
— Наташа! — Влад выглядел потрясенным. — Я ждал от тебя чего угодно! Я никогда не обольщался по поводу твоего отношения ко мне. Но такого… — Под конец он перешел на шепот.
— Какого — такого?
— Застать у тебя постороннего мужчину… В такой час…
— Ты что же, не веришь мне?
— …И он чувствует себя здесь как дома.
— Да с чего ты взял?
— Расхаживает по дому в шортах, открывает дверь.
— Значит, ты мне не веришь?
— Я… Я не могу…
— Не можешь? Тогда — всего хорошего.
— Наташа… — Он снова перешел на шепот.
— Я сказала: всего хорошего.
— Подожди. Мне показалось, в последний раз…
— Все правильно тебе показалось!
— Зачем же тогда… он?
— Что зачем? Жизнь такая! Оказалось, что Лешка купил его квартиру, пока этот несчастный Глеб был в командировке!
— Да не может быть! Агентство все проверяло! Квартира чиста, в ней никто не прописан!
— Я тоже так думала. Но он представил неоспоримые доказательства.
— Какие? — В голосе Влада звучала болезненная заинтересованность. Но я чувствовала: что ни скажи сейчас, он мне все равно не поверит. А раз не верит — зачем распыляться? — Наташа, ты что-то скрываешь от меня. Ты знаешь, до какой степени мне важно знать правду!
— До какой?
— Ты для меня все! Я не представляю без тебя своей жизни! Вот уехал на несколько дней — попробовать хотел! И не выдержал, не смог! А ты…
— Пыталась решить проблемы брата. Владик, нельзя выставлять человека на улицу в двенадцатом часу ночи. Даже если этот человек — мужчина соответствующего возраста! Он ни в чем не виноват, и, наконец, существуют элементарные человеческие понятия!
