Хэнк усмехнулся, и сердце молодой женщины подскочило и перевернулось.
— Будто я сам этого не знаю. Но у меня нет иного выхода. С моими финансами другой не купишь. А добираться мне еще пару тысяч миль.
— Вот как, — изо всех сил борясь с фокусами непокорного жизненно важного органа, заметила Габриелла.
— Да, именно так. И, кстати, хотел спросить у вас…
Хэнк чуть заколебался, стоит ли задавать этот вопрос, не засомневается ли она в его платежеспособности и не заберет ли ключи от машины. Да нет, едва ли… Ведь она сказала, что за прокат ничего не возьмет. Но лучше все-таки не рисковать. И он небрежно-нагловатым тоном заявил:
— я тут проехался по ближайшему городку, думал найти спорткомплекс или тренажерный зал, но, увы… А я в дороге уже несколько дней. Только сижу и баранку кручу. Так что сами понимаете, форму теряю. Вот и подумал, нет ли тут какого-нибудь места, где требуется грубая физическая сила. В конце концов, все равно я буду болтаться тут без дела… — И Хэнк пожал плечами, словно это было для него самым обычным занятием — наниматься на работу в целях поддержания здоровья.
Какая ирония судьбы! Всего две минуты назад в своем номере он размышлял о том, как, став мужем младшей мисс Гриффите, выгонит дерзкую девицу — ее служанку. А теперь словно с небес спустился на грешную землю и вынужден думать о хлебе насущном как в прямом, так и переносном смысле слова.
Габриелла смотрела на него во все глаза, не веря тому, что видела. И снова мелькнула отчаянная мысль: нет, так не бывает! Не бывает! И тут же ускользнула. Он стоял перед ней, усмехался такой знакомой усмешкой, морщил нос и потирал переносицу…
Габби, Габби, не сходи с ума, тысячи мужчин усмехаются именно так, а не иначе, десятки тысяч трут переносицу, стоит им задуматься. И у сотен тысяч такие же светлые волосы и глаза пронзительной синевы…
Она тряхнула головой, прогоняя наваждение, и как можно спокойнее ответила:
— Ну, не знаю… Изредка кое-кто из фермеров использует это время для разного ремонта, но…
Габриелла пожала плечами. С одной стороны, ей хотелось помочь этому парню, с другой… О, с другой, ей хотелось зажмуриться, завизжать и не открывать глаз, пока не будет уверена, что он исчез и никогда больше не появится. Но она всегда была сильной, поэтому и сейчас решительно взяла себя в руки.
— Дайте подумать минутку. Гм… полагаю, вам стоило бы заглянуть к Джорджу Лебоку, потом к Стэну Крику и… и еще, может быть, к Дугу Бреннану. Хотя…
— Как мне их найти?
Габриелла указала на стенд в углу с газетами, журналами, картами и еще кое-какими мелочами для нужд клиентов.
— Карта штата — семьдесят центов. Очень подробная. Я помечу все точки.
Хэнк кивнул, положил на стойку доллар и через минуту был готов отправляться. Что и сделал, оставив Габриеллу в полном смятении.
День тянулся долго и тягостно. Она печатала счета, накладные, и снова счета, и какие-то письма с требованиями, но делала это машинально, не понимая их содержимого, да и не желая понимать. Потому что все мысли ее были заняты им. Им одним и только им. Единственным…
А когда пришла пора возвращаться в мотель, садиться за стойку и дожидаться… дожидаться неизвестно чего, отлично зная, что жизнь закончилась, давно закончилась и никогда не начнется заново, потому что в одну реку нельзя войти дважды…
— Нет, не могу! Только не сегодня! — воскликнула она, решительно сняла трубку и позвонила Бекки, единственной своей подруге, которая иногда подрабатывала тем, что сидела с чужими детьми. — Бек, привет! Как дела?
— Габби! Привет, милая! Миллион лет тебя не слышала! — Ребекка Трек славилась своей склонностью к преувеличениям, но была таким хорошим человеком, что все легко с этим мирились. — Как поживаешь? Что у тебя новенького? Как бизнес? Как настроение? Что собираешься делать сегодня? — Она сыпала вопросами как из рога изобилия.
Да ничего, Бекки. Все потихоньку. Очень потихоньку. По правде говоря, так тихо, как на кладбище. Дела никак почти не идут. И, если честно, то чувствую я себя неважно. Поэтому и звоню тебе.
— О, конечно, дорогая. Друзья проверяются в беде, это верно. Что я могу сделать? У тебя температура или что? Тебе нужны какие-то лекарства? Или просто надо за продуктами съездить? Я могу… — затараторила приятельница, но Габриелла перебила:
— Нет-нет, Бек, я здорова. Просто… просто настроение немного… Ну, сама понимаешь…
— О, ты что-то слышала…
— Нет! — выкрикнула Габби, потом глубоко вдохнула, выдохнула и уже тише повторила: — Нет, я ничего не слышала. Просто хандра одолела. Но в любом случае мне необходимо немного развеяться, отвлечься. И я хотела попросить тебя поехать в мотель, покормить отца и присмотреть за делами. Если они вдруг подвернутся. — Она грустно хмыкнула. — Сейчас далеко не разгар сезона. Но несколько человек за неделю все же бывают… Ты как, сможешь сегодня? Я, естественно, заплачу.
— Ну конечно смогу. Не волнуйся ни о чем. — На другом конце провода раздался смешок. — Обожаю с твоим отцом разговаривать. Отличный он человек, дядя Рауль. Такой остроумный. И вечно говорит приятные вещи. Комплименты делает. Настоящий дамский угодник. — Бекки снова хихикнула.
Удивительно, как по-разному люди ведут себя в различном окружении. И почему это с ней отец всегда такой нудный или, хуже того, раздраженный? А с ее подругой любезничает, словно молодой.
— Спасибо, Бек, ты все понимаешь. Я знала, что могу на тебя положиться.
— Ну еще бы! И я, пожалуй, сделаю тебе скидку. По-дружески. Понимаешь? Пятьдесят процентов. Что скажешь?
— Уже чувствую себя лучше, — призналась Габриелла. Щедрое предложение Бекки было как нельзя кстати в ее стесненных обстоятельствах. — Спасибо, подружка. Увидимся, когда вернусь. Постараюсь быть не очень поздно.
— Можешь не спешить. Расслабься как следует. Тебе это надо.
— Спасибо. Да, еще одно. Сейчас у меня один постоялец, в четвертом. Если кто приедет, зарегистрируй в книге и обязательно возьми аванс. И еще, если позвонит Реджи, запиши, что он скажет. Ну, целую тебя, Бек. До встречи.
— Отдыхай, малышка, ни о чем не тревожься. Я справлюсь с твоим хозяйством.
Габриелла повесила трубку и мысленно поблагодарила Бога за такую подругу. Что бы она делала без Бекки тогда, три года назад? Да и теперь, когда душа обливается кровью, а тоска хватает за горло и душит…
Погибла бы, призналась она самой себе и начала убирать рабочее место: медленно сложила бумаги, разобрала заполненные формы, накрыла чехлом пишущую машинку. Оглянулась — все в полном порядке. Ну вот, теперь можно идти. Вздохнула, взяла ключи, подкинула их на ладони, решая, куда бы податься.
