Быстро втянув ноздри, я неторопливо выплыла к нему, окутанная привлекательным флером небрежности, и сказала:
— Привет!
Черт возьми, мне удалось сказать ему нечто нормальное. Это был перевод отношений в новый статус. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой и ответил:
— Привет!
Робби запустил пальцы в мои волосы (прочувствовав, вероятно, их необычайную тряскость), наклонился и поцеловал меня. Bay! Я знала, что все, кто шел мимо, смотрели на нас во все глаза, но мои глаза были закрыты. Я попыталась-таки их приоткрыть, но разглядела в тумане лишь что-то большое и розовое, отчего немножко дернулась. Но потом поняла, что это мой нос выглядит так с близкого расстояния.
16.15
Наверное, за то, что я такая добрая и отзывчивая, Иисус осенил меня лучом света и дал соскочить с крючка. Бог Любви сказал, что у него переговоры по телефону «в режиме конференции» с гамбургерландцами из мира звукозаписи, и он не может провести со мной этот вечер.
Я испытала смешанное чувство скорби и облегчения с минимальным привкусом голода.
16.30
Мы с Рози выполняем нелепое и скорбное задание — втряхиваем труппу «Питера Пена» в костюмы и сортируем декорации. Мы отвечаем за «костюмерную», или раздевалку для физры. Мы должны развесить все наряды по порядку на разные вешалки, пока миссис Стэмп «надзирает».
Линдси играет в «Питере Пене» заглавную роль — Питера. По моему убеждению, кастинг прошел неудачно. Она должна быть одета в зеленую тунику и колготки. А у нее ноги удивительно похожи на две палки. Кроме того, без всяких оснований (не считая того, что я увела у нее парня), она ополчилась на меня. Она не желала, чтобы я была ее маленькой помощницей. Блин! Венди играет Трагичная Кейт — я помогаю ей нацепить фигню с косичками.
Впереди у меня — долгие часы скукотищи. Неужели я никогда не освобожусь из этой адской дыры?
17.10
БЛ сейчас, наверное, беседует с командой из Гамбургерландии.
18.00
Я спросила у Рози:
— Вы со Свеном много разговариваете? Рози задумалась.
— Свен много разговаривает.
— О чем?
— Ни малейшего понятия не имею. Он же, знаешь, не англичанин, а, ммм… Может быть, Северный олень?
— Вы только и делаете что целуетесь, и больше ничего. Тебя это не напрягает?
— Нет.
20.00
Домой, домой, в мое святилище, в мой луврский будуар!
Mon Dieu! Какая была занудная репетиция! Почти такая же скучная, как папины истории про Кивиландию. Все-таки я иду домой, и моя спальня — зона, свободная от Либби!
Давненько я не слушала свой диск с дельфиньими криками. Пожалуй, надену наушники и помедитирую со своим внутренним «я».
20.00
Не знаю, кого эти дельфины успокаивают! Только скрип-скрип-скрип — и больше ничего!
20.15
Все-таки мне реально жалко дельфинов, потому что все, кто страдает депрессией, стараются поплавать с ними в компании. Возможно, депрессию это разгоняет, но, готова поспорить на что угодно, это навевает жуткую депрессию на дельфиньи задницы. Стоит им выплыть в свет, чтобы поиграть с друзьями в догонялки или в другую игру, как все эти унылые типы начинают к ним приставать, гладить по мордам и плакать. Или я настроена чересчур жестоко?
20.35
Дома никого нет, как всегда. Сегодня все у дяди Эдди. Ой, скучно сидеть одной! Это может вынудить меня заняться домашкой по биологии!
19.00
Я звонила Джас.
— Джас!
— Quoi?[35]
— Что ты делаешь?
— Домашку по билогии.
— Moi aussi[36]. Ты рисуешь гидру?
— Oui[37].
— А щупальца уже нарисовала?
— Non[38].
— А я нарисовала. Еще я нарисовала такие сырные штучки, которые она обследует своими щупальцами.
— Гидры сыр не едят. Это твари, обитающие в пруду.
— Это грубовато, Джас.
— Вовсе нет. Это биологический факт.
— О'кей, Джас. А ты подумала о том, что гидры не едят сырные штучки только потому, что ни у кого не хватает БЛАГОРОДСТВА спуститься в пруд и угостить их? Разве гидры не заслуживают того, чтобы питаться по-человечески?..
21.15
Ой, какая скука!
В моей книге «Не подслащивайте информацию для подростков» говорится: «Делайте что-нибудь интересное и полезное для других!»
21.30
Я могу наплести из своих волос сорок восемь косичек!
21.35
Правда, с ними я выгляжу полной лохушкой!
Зазвонил телефон.
— Джорджия!
Й-ес! Й-ес и — й-ес! Это был Робби! Звукозаписывающая компания заключила сделку с крупной американской компанией, и они хотят, чтобы «Стифф Диланз» поехали за океан на гастроли, и все такое. Bay!
Я позвонила Джас и сказала ей:
— Как, по-твоему, в чем мне ехать на гастроли? Если надеть черное, никогда не ошибешься, правда?
— Твой отец никогда, хоть пройдет миллион триллионов лет, не отпустит тебя гастролировать с группой.
— Увидишь, мой маленький друг!
22.00
Я буду скучать по козырной тусе, когда уеду с Богом Любви!
Маман, папелло и Либс вернулись домой. Либс сказала: «Пгивет, Джинжи», и протянула ручонки, чтобы я ее подняла. Последовала обычная возня, сопровождающая старания уложить ее в ее собственную постель. К счастью, на сей раз обошлось без плевков.
Мне реально будет ее не хватать, когда я уеду на гастроли!
22.35
Я вошла в гостиную, чтобы поговорить с моим добрым стареньким папочкой. Теперь, когда я знала, что долго его не увижу, я его очень любила. Он валялся на диване и смотрел телевизор, теребя бороду.
— Пап.
— Хм…
— Э… знаешь… если бы мне представился по-настоящему удачный шанс изменить свою жизнь… ты бы разрешил мне уехать?
Он спросил:
— Какой дурак предложил тебя удочерить?
И расхохотался, как крезанутый бородач (каким он и является).
Я продолжала с достоинством:
— Да, это очень смешно, папа. Но, если бы меня, допустим, пригласили в Америку, можно мне было бы поехать?
— Нет!
— А в Париж со школьной экскурсией?
— Я думал, ты терпеть не можешь Эдит Пиаф.
— Не могу, но я очень люблю других французов.
Длиннее говоря, поехать в Париж на экскурсию мне разрешили. Я чмокнула папу в щечку, когда он сказал «да», и вид у него стал такой, будто у него должна отвалиться голова от удивления. Но я могу быть очень доброй и заботливой, особенно когда вот-вот окажусь за три тысячи миль, в другой стране.
