Кенда, испытав разочарование, вздохнула и, с серьезным видом отплыв на несколько метров от него, нырнула в глубину, в мир кораллов и водорослей. Его слова поразили ее в сердце как острое лезвие ножа и охладили ее воспаленное сознание. Еще минуту назад его руки крепко сжимали ее, она чувствовала его теплые и прекрасные губы на своих, ощущала, что словно электрические разряды искрились между их телами, но что-то вдруг опять оторвало его от нее! Какое-то неведомое препятствие опять встало между ними… Она чувствовала себя такой маленькой и беззащитной между нагромождениями оранжево-красных кораллов! Кенда казалась себе меньше морского ежа или краба… или морской звезды. Она казалась себе меньше даже песчинки!..
Так они ныряли, а затем быстро поднимались на поверхность набрать воздуху, потом снова ныряли…
Когда Джон вынырнул в очередной раз, он спросил:
— Хочешь помочь мне? Я решил достать пару ракушек на память.
Она пожала плечами, неохотно согласившись. Джон, казалось, чувствовал себя как рыба в воде, но ей думалось, что так должны плавать все моряки, чтобы при гибели судна остаться в живых.
Они плыли в спокойной воде вдоль рифов, порой погружаясь в чарующий, сказочно яркий подводный мир. Она держалась немного позади и наблюдала, как Джон продирается сквозь густые водоросли. Вокруг них резвились стайки разноцветных рыб, маленьких и больших, однотонных и в яркую голубую, красную, зеленую и желтую полоску. Она была рядом с ним, когда он протянул руку и попытался схватить испещренную желтыми пятнами раковину. Кенда покачала головой, схватила его за руку, и они устремились к поверхности, чтобы вдохнуть.
— Зачем ты это сделала? — спросил Джон.
— Разве ты не знаешь, что это за ракушка?
— Нет. — Он отрицательно мотнул головой. — А что это было?
— Золотой конус.
— Не та ли это, внутри которой живет смертельно опасный моллюск — его еще, как и ядовитую змею, называют гремучим?
Кенда кивнула.
— Да. Отец говорил мне, что много туристов погибло, уколовшись о ядовитую колючку этой прекрасной раковины. Она даже опаснее "каменной рыбы".
Он улыбнулся.
— О, я очень близко знаком с этой рыбой! Во время моего предыдущего путешествия я поймал одну такую.
— Не может быть! — воскликнула Кенда, широко раскрыв глаза.
— Да, я схватил ее — и у меня палец чуть не отвалился. — Чтобы доказать это, Джон вытянул левую руку и показал шрам на конце безымянного пальца.
Они еще некоторое время резвились в воде, потом Джон посмотрел на ясное небо и сказал:
— Мне кажется, мы должны быть готовы к отплытию завтра утром.
Не отвечая, она поплыла вместе с ним к берегу.
Первым делом Джон подогнал шлюпку к "Бьюти" и разгрузил собранный урожай. Пока он занимался этим, Кенда сложила все вещи, которые у нее были, и принесла их на берег. Она уселась на песок и стала ждать, пока Джон вернется за ней на шлюпке.
Теперь уж она совершенно реально представила себе, как завтра утром покинет остров… Кенда встала и немного прошлась по пляжу. Повернувшись спиной к воде, она стала смотреть на остров. Волна тоски окатила ее… Она больше никогда не увидит эту зеленую долину… Никогда больше не придется ей, пробежав сквозь заросли милю или две, оказаться в тихом уголке острова, возле чистого теплого озерка, питаемого родниками, где росли плоды и клубни, которые поддерживали ее жизнь все эти годы…
Кенда подошла к краю тропинки, ведущей в джунгли. Потом протянула руку и дотронулась до высокого изящного папоротника и полной грудью вдохнула ароматы острова. Чувства, подобного тому, что охватило ее сейчас, она еще не испытывала в своей жизни, и слезы градом покатились из ее глаз. Она была благодарна Джону за то, что он пришел, это правда, но сейчас ее переполняла грусть. "Цивилизация" — это слово чем-то страшило ее. Люди… Мысль, что скоро она будет среди них, пугала ее до смерти. Что найдет она в мире, куда должна вот-вот вступить? Кенда хорошо знала мир, который покидала, но что ждет ее в мире людей?
Пройдя несколько шагов по тропинке, она подняла спелый плод хлебного дерева, мякоть которого напоминала белый хлеб, и подержала его в руках. Кенда обернулась и снова посмотрела на пляж, покрытый чистым белым песком. Хотя прощание с островом произойдет только завтра, ей казалось, что она словно бы видит его в последний раз, и старалась запомнить все, о чем не забудет никогда.
Кенда смотрела, как прилив разбивается о рифы за пределами тихой лагуны. Каким бы спокойным ни было море, всегда можно было различить глухой рокот прибоя — звук, который она тоже сохранит в своей памяти навсегда. Слезы обильно текли по ее щекам. Здесь она провела те последние, бесценные часы с отцом… Сегодня его образ предстал перед ней так же четко, как если бы она перенеслась в тот день перед штормом… А завтра, после отплытия, остров останется только в воспоминаниях. Она запечатлеет его облик в сердце таким, каким сейчас видит наяву…
— Кенда, я забираю твои вещи на борт! — окликнул ее Джон, поднимая стопку книг.
К тому времени Кенда уже вернулась на берег. Она кивнула.
— Что ты там делаешь? — спросил он спустя некоторое время.
Она опустила голову.
— Ничего.
— Подойди-ка сюда.
Кенда не двинулась. Джон положил книги в шлюпку и направился к ней. Его лицо раскраснелось, рубашка прилипла к потному телу.
— Что с тобой? — снова спросил он, подойдя к ней.
Кенда старалась не смотреть ему в глаза.
— Ничего… — прошептала она.
— Ты плачешь?
— Нет. Просто что-то попало в глаз. Песок или еще что-нибудь.
— И не говори мне, что ты не плачешь! Я же вижу слезы! Я вижу, вижу… небеса свидетели, я видел их достаточно.
— Может быть, я и плакала, но это неважно.
— А может быть, все, от чего люди плачут, очень важно…
Кенда молчала.
— Причина в том, что случилось там? — Он кивнул головой в сторону воды.
Она покачала головой.
— Тогда в чем же дело?
Кенда не ответила. Она крепко сжала плод хлебного дерева, как будто пыталась найти в нем спасение.
Джон несколько минут внимательно изучал ее лицо, потом пожал плечами.
— Я не собираюсь стоять здесь, теряясь в догадках, что с тобой… Если бы ты хотела, чтобы я это знал, я думаю, ты сказала бы мне. — С этими словами он повернулся и пошел обратно к шлюпке.
И Кенда вернулась к своим мыслям об острове…
Тем вечером на ужин они ели плоды хлебного дерева, бананы, пили кокосовое молоко, сидя рядышком у хижины.
Джон Тэйлор вел себя беспокойно: он несколько раз менял позу, затем вынул сигарету и закурил.
