На душе стало противно, горько. Даша жалела, что все вот так сложилось. Ей не хотелось выглядеть круче из-за дружбы с ребятами, не хотелось показывать себя выше или значимее. Она просто гуляла, хотела насладиться свободой, а вместо этого отчетливо ощущала зависть Иры.
***
— Вы оставите меня на остановке? — Ира состроила глазки. — Ну подождите троллейбус, а? Мне с пересадками ехать отсюда. А вам всего ничего пешком!
— Дождь начался. Мокнуть не охота, а мне еще Дану домой проводить, — ответил Андрей, зная, что Саша мог бы и остаться. — Да и с Сашкой подготовиться к походу на Амосовку завтра.
Он перевел хмурый взгляд на друга и тот с пониманием кивнул.
— А я с вами! Мм? Что это такое, ваша Амосовка?
— Заброшенная лаборатория, но я бы тебя не брал. Место опасное, а ты девчонка, — самодовольно ответил Андрей.
— И что теперь?
— Теперь Дану домой, а Сашку ко мне, чтобы мы перебрали вещи, которые нам нужны будут.
— Слушай, я останусь, идите, — Саша махнул рукой. — Зайду завтра утром, заодно притащу спортивный рюкзак.
— Как знаешь. Дан? Давай руку, а то утонешь в луже.
Андрей подмигнул ей, хитро посмотрел на Ирку, не попрощался, а просто нырнул в мелкую морось и потащил за собой Дашу. Та только ойкнула, бросила Ире “Пока” и виновато пожала плечами.
— Да пусти ты, куда тянешь так? Все равно промокнем!
Даша высвободила руку возле высокого шпиля у “Дворца школьников”.
— Платья тебе, может, не жалко, но хоть мне посочувствуй! Или ты хотела стоять с подружкой ждать троллейбус, а потом провожать ее на маршрутку?
— Нет, но…
— Не нужно никаких но, твоя подружка сядет тебе на шею, свесит ножки и будет думать чтобы ей получить кроме Сашки. А он вежливый дурак!
Андрей непонятно из-за чего злился. Он редко вспыхивал, еще реже откровенно отталкивал людей. Даша восхищалась его умением красиво отдаляться и создавать свой круг общения.
— Мне с ней еще учиться четыре года!
— Учиться, общаться, но не значит таскать ее по всем нашим местам и компаниям!
— Они не только твои!
— Хмуришься, мелочь, — Андрей ответил с улыбкой, вздохнул. — Все равно милашка. Но дам тебе совет: общайся, но не дружи.
— Сама решу!
— Конечно, ты взрослая, решишь, — слова прозвучали спокойно. — Но я присмотрю за тобой. А завтра, если тебя отпустят, пойдем на Амосовку.
— Не знаю, если честно… суббота ведь. — Даша вздохнула и продолжила идти в сторону дома.
— Я позвоню на домашний, скажу, что приглашаю тебя в кино.
— Ты с ума сошел! — сказала и сердце в пятки ушло.
— Хорошо, придумаю что-то оригинальнее.
— Слушай, не порть мне жизнь. И так дома не пойми что, а ты хочешь сделать так, чтобы я совсем не выходила на улицу, даже на два часа по выходным?
— Ты оговорилась что приехал отец. Он-то меня знает с детства.
Андрей беззаботно пожал плечами.
— Перестань! Выберусь как-нибудь, если вы девчонок пускаете на ваши секретные объекты.
— В целом нет, но под мою ответственность — да.
— Тогда до завтра.
Андрей нажал цифры на кодовом замке ее подъезда и открыл дверь.
— Беги, мелочь.
Даша махнула рукой, по привычке не прощалась с ним. Это было негласное правило, которое тянулось с самого детства. Они никогда друг с другом не прощались.
Подниматься было тревожно. Вдруг, завтра не отпустят? Или что-то еще случится. Побывать на Амосовке хотелось, все-таки секретный объект. И еще одно место, в котором она, для матери, не была. Если можно было бы составить список, который Лариса не прочитает, то он начинался бы с военной части возле дома, площадки через пару домов и никогда бы не заканчивался. Ее жизнь — большая маленькая ложь, в которой приходилось умело лавировать на байдарке.
По привычке Даша открыла замок очень тихо. Проскользнула в дверь и… застыла. Из-за дождя она пришла домой раньше.
— Лариса, черт возьми, меня не было все это время из-за работы вовсе не для того, чтобы ты делала из нашего ребенка асоциального человека!
— С чего ты это решил? — мать отвечала пока спокойно.
— Я Женю твою встретил, поговорили, — отрезал отец.
— Женю? — голос матери дрогнул.
Речь шла о ее близкой подруге, с которой так часто говорила по телефону и рассказывала все свое негодование о Даше.
— Ее самую, немного подвыпившую и готовую рассказать мне все детали твоей жизни в мое отсутствие, — отец понизил тон.
— Мало ли какие бредни она говорила!
— Судя по сообщениям Даши, твоему поведению сейчас, бредни чистой воды правда. Ты не даешь ей вдохнуть спокойно. Ладно бы тяжело, но ребенок поступил, учится, сам все решает, а ты ей только на мозги капаешь и на поводке держишь! Ни одной нормальной вещи не купила, что она носит, раз так рада джинсам и футболкам?
— У нее целый шкаф вещей!
— Купленных в секонд-хенде и взятых у Жени, да.
— Ну какая разница? Она вырастет из них через год.
— Я все понял, — таким отца Даша еще не слышала. — Через год я закрываю проект по выработке. А там уволюсь.
— А жить на что мы будем?
— Ты шьешь, — саркастично подметил отец.
— Леша! Хватит строить из себя мученика. Это я, я оставалась одна с ребенком в четырех стенах! Не ты!
Мать явно была в истерике. Дашу это пугало, она не знала как это отразится на времени, когда отец уедет.
— Теперь я посижу, а ты поработаешь. Договорились.
Он резко оборвал разговор и вышел в коридор, где застал растерянную Дашу.
— Ты рано, — его тон стал мягче.
— Там дождь…
— Тогда мой руки, на столе бутерброды, надеюсь, я их готовлю сносно. Завтра у тебя есть планы?
— Я хотела бы погулять…
— Хорошо, с компьютером к вечеру разберусь, а ты отдохнешь в это время. Ну чего стоишь? Мой руки, я пока чай сделаю.
Мать наверняка все это слышала, но так и не вышла из комнаты.
Даша коротко кивнула. Понимала: все трещало по швам. Утешали только слова отца о том, что он останется в Киеве. Стоит подождать год, всего год.
Глава 4. Амосовка
На столе стояла жидкая овсянка, немного кислого абрикосового варенья и свежий батон.
Даша вылавливала ложкой варенье и заедала хлебом, пытаясь запить все это чаем, чтобы перебить вкус нелюбимой каши.
— Каша с хлебом, чай с хлебом, макароны с хлебом. Так нельзя — это неправильно.
С утра мать позаботилась о Даше или делала вид, что заботилась. Сейчас это уже неважно. Внутри проросло зерно обиды, созрело и дало новые семена. Крошечные, гладкие они ютились друг возле друга, чтобы не утратить тепло. И с каждым замечанием, каждой вспышкой ее недовольства, одно из них пускало новый стебель, чтобы потом дать свои плоды.
— Я поняла, мам.
На языке вертелись едкие, неприятные слова. Хотелось сказать, что эту стряпню иначе не съесть. Но голод брал свое, и становилось уже не важно: кислое или пересоленное, безвкусное или переваренное в кашу.
— Как всегда поняла. Ну ладно, чай хоть допей.
— Да, конечно.
Даша тяжело вздохнула и продолжила есть. Отец обещал ведь отпустить надолго, поэтому стоило плотно позавтракать.
— Ты куда намылилась сегодня? — уточнила мать будто невзначай.
Не верила, что у дочери есть друзья? Или боялась, что на свидание? Даше было неприятно об этом думать.
— В колледж…
— Сегодня суббота! — Мать округлила глаза.
— Я там встречусь с Ирой.
— А потом куда? Ты ведь города не знаешь! Мало ли чего!
— Ира знает. У нее запрета на передвижение за границы собственного двора нет.
— Ты дерзишь!
— Я констатирую факты, — Даша ответила спокойно, но внутри ее сковывал страх.
Что делать? Как допить отвратительный, заваренный вчера, чай? Как взять и уйти?
— Ну чего же ты? В колледж ходишь, в парке гуляешь. Отвратительный парк, гаражи еще рядом, железнодорожная развязка… придумали такое строить! Это все такие как ты… ученики!
