— Ничего ты не умеешь… — снова целую и говорю в послушно раскрытые навстречу губы, а сам прячу член обратно пока он не решил, что надо повторить.
— Тебе не понравилось, — шепчет Ника расстроенно и гладит мой пах, — Тим, я научусь, вот увидишь!
— Я сам тебя научу, — отвечаю и застегиваю ширинку. — И мне все понравилось, Вероника.
Я говорю правду. Предложи кто сейчас обменять ее на грудастую телку с пылесосом вместо горла, сразу пойдет нахер. Просто потому что здесь все мое.
Глава 6
Я слышала разговор Тимура и Борисовны, она наверняка сейчас мне звонит, и если я не отвечу, будет волноваться. Звонит на телефон, оставшийся в сумке, которую я бросила в «Летучем голландце». Надо попросить у кого-нибудь аппарат и позвонить Тиму, пусть заберет сумку, но чтобы выйти из спальни, надо одеться.
Встаю и иду в душ. Там огромное зеркало от пола до потолка, я рассматриваю себя и вспоминаю, как Тим облизывал вчера мою грудь. Внизу мгновенно становится мокро и горячо, а я смотрю на себя в зеркало.
Когда Тим вышел из гардеробной, я еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Он был совсем как те миллиардеры в дорогих журналах и американских фильмах — красивый, пахнущий, одетый будто как раз собирается на обложку такого журнала.
Я наверное слишком жадно его рассматривала, потому что он вдруг изменился в лице, подошел ко мне и вынул свой член. Не знаю, когда я привыкну к его размеру, но он меня обезоруживает. И подчиняет. У него гладкий ствол, перетянутый венами и заканчивающийся рельефно вылепленной головкой. Тоже гладкой, будто шелковой.
Трогаю губу и улыбаюсь. Мне понравился член Тима, понравился его вкус — он пряный и терпкий. И понравилось ласкать его ртом, пока он не захотел войти сам глубже. Хорошо, что это было недолго, а то я чуть не задохнулась.
Это был мой первый минет в жизни, наверное, в глазах Тимура я выгляжу совсем неловкой и нескладной, но он обещал сам меня всему научить. От одной этой мысли по позвоночнику пробегает дрожь, я смотрю в зеркало и обхватываю одной рукой грудь, а другую опускаю вниз.
Там следы Тима — его высохшая слюна и сперма. Он сначала трахал меня языком так, что я кричала как ненормальная, а потом членом. Ноги начинают дрожать, внутри становится совсем горячо, и я раздвигаю складки, а потом провожу между ними двумя пальцами.
Вспоминаю, как это делал Тимур — на складе руками, в своей спальне языком. Представляю его и зажмуриваюсь. Снизу поднимается горячая волна, скручивается в животе, ползет выше. Хватаю себя за сосок, потом снова скольжу пальцами вниз.
И мне кажется, что он рядом. Я слышу его запах, его дыхание, в ушах стучат молоточки, сердце колотится как бешеное. Но все равно не хватает его укусов-поцелуев, от которых пробивает как от ударов электрошокером. Не хватает его тела, к которому так приятно прижиматься и чувствовать каменную твердость мышц.
К сожалению, я слишком хорошо знаю свое тело, чтобы это длилось дольше. Зажмуриваюсь и представляю Тима, когда он кончал сегодня мне на грудь — в идеально сидящем костюме, с расстегнутой ширинкой и запрокинутой головой. Воображаемый Талеров несколько раз передергивает рукой по стволу, оттуда выстреливают белесые струи.
Во рту появляется привкус спермы — чуть солоноватая, похожая на смесь белка с морской водой. Между ногами начинает пульсировать, а свожу ноги и хватаюсь за стену, чтобы не рухнуть на кафельный пол.
Ноги дрожат и отказываются держать, я сползаю по стене, продолжая вдавливать пальцы в промежность. Тяжело дышу, между ног пульсирует, жгут в животе сворачивается узлом. Мне мало, я хочу Тима, хочу, чтобы во мне снова оказался его член. Уверена, в этот раз больно не будет, а если и будет, все равно — слишком сильно желание ощутить в себе его твердость.
Переваливаюсь на колени и упираюсь лбом в холодную гладкую стену. «Теперь я не просто люблю тебя, Тим Талер. Теперь я тебя хочу».
* * *
Сажусь за руль и непроизвольно смотрю на окно спальни. Штора задернута, спит? Завожу двигатель, а сам вспоминаю. Как Ника смотрела на меня снизу вверх, аккуратно обхватывая пухлыми губками головку стоящего колом члена. Как слизывала с уголка губ каплю спермы. Как гладила пах и обещала всему научиться.
Кривлюсь в ухмылке. Приплыл ты, Талер, по ходу, нехило так приплыл.
Выруливаю со двора и набираю Упыря.
— Ты, Черный и Японец, в двенадцать на базе. Я к Саркису, потом в офис, потом к вам.
— Талер, слышь, тебя Нарик ищет. Он там уже на говно сошел, — хмыкает Упырь.
— Кто стучится, тому и открывают, — глубокомысленно изрекаю, Упырь ржет.
Отключаюсь и сразу вижу вызов. Нарик. Что-то рано он просек. Отвечаю нехотя:
— Чего тебе?
— Быкуешь, Талер? — истерит. Прав Упырь, точно в говно. — Ты мой товар увел?
— Хватит жрать эту дрянь, Витя, — стараюсь придать голосу максимум сердечности. Душой не кривлю, я правда на дух не переношу наркоманов, — завалят тебя с таким подходом. А мы с ребятами вчера у Саркиса были, не веришь — спроси у него.
— Отвечаешь, Талер? — я даже телефон от уха отодвигаю. Ну как баба, честное слово…
— Иди нах…й, Нарик, — достал. Отключаюсь. Снова звонит. Клюнул, отлично.
— Талер, это для Шерхана стволы, мне пздц, если я их до завтра не найду.
Тебе по любому пздц, просто ты об этом не знаешь. Но вслух говорю другое:
— Не пи. ди, Витя, Шерхану с тобой поссать на одном гектаре западло, не то, что сделку заключать.
— Я тут буфер, это для него стволы, просто чтобы напрямую не тянуть, он их через меня провез. Слушай, Тим, я их выкуплю, давай встретимся, перетрем, а?
— Сегодня вечером я буду у Саркиса, — отвечаю опять же нехотя.
— Во сколько?
Смотрю на часы, прикидываю. К одиннадцати точно успеем.
— К одиннадцати приезжай, — отключаюсь. Дальше номер набираю по памяти, такие контакты держат в телефонной книге только смертники.
— Шерхан, это я. Он клюнул… Саркис согласен перекупить… Да, сегодня в одиннадцать в «Голландце», — и выдыхаю. Все. Нет больше Саркиса.
Если бы я умел, я бы сейчас улыбался.
* * *
Подъезжаю к «Голландцу», рано, охранник заспанный, удивленный.
— Вам кого?
— Вещи свои девушка моя вчера здесь оставила, забрать хочу.
Иду следом, охранник ведет меня в комнату для персонала, я объяснил, что за девушка. Сумка на стуле, платье висит в шкафчике на плечиках, я беру его в руки и зависаю.
Ее запах. Платье легкое, воздушное, в мелких ромбах. Дешевое. Но я представляю Веронику в этом платье — девочка, которая пришла подработать на один вечер. И которую продали как проститутку. Сжимаю плечики, чтобы не начать уже сейчас все тут крушить. Позже. После одиннадцати.
Сумка достойна максимум ближайшей помойки, открываю — телефон, зарядное устройство, кошелек, ключи, блеск для губ и тушь для ресниц. И лифчик. «Лежи, не вставай, подожди хотя бы до обеда». Все бывает в первый раз, вот и я с ним заговорил…
Лифчик отправляется в мусорное ведро, размер я знаю и без него, запомнил. Телефон не включается — сдох. Адрес Ники я еще с утра вбил в навигатор. Только иду на выход — звонок. Успел, гаденыш, набрать хозяина.
— Ну здравствуй, Тимур Демьянович, — молчу. — Что молчишь?
— Тебя слушаю, Саркис Ваграмович.
— Говорят, ты вчера увез кое-что из моего клуба.
— Не кое-что, а кое-кого, — поправляю.
— Что тебе не принадлежало, — добавляет с нажимом. — Нехорошо, Тимур Демьянович, надо бы вернуть девочку.
— Тебе она тоже не принадлежала, Саркис, — продолжаю, зае. лся играть в вежливого мальчика, — а ты ее на аукцион выставил. Нехорошо.
— Это наша девочка, Тимур, — Саркис, видимо, тоже зае…лся, — вчера за нее торг до полтинника дошел. Мои друзья ее купили, на двоих, ты лучше верни. Или хочешь, сам заплати, только с неустойкой. Сотку, за то, что друзей моих обидел.
— Ты ошибся, Саркис, — снова поправляю, — это моя девочка. И она уже не девочка, так что отвали вместе с друзьями.
