— Савельева, к доске, — разрывает помещение новый приказ Альбины.
Вздрагиваю. Но делать нечего.
Поднимаюсь, вылезаю из-за парты и иду, готовая по привычке к смешкам и перешептываниям. Но ничего такого, все перешептываются, но исключительно по поводу альбомов.
— Решаем задачу, надеюсь, ты подготовилась к сегодняшнему уроку?
Киваю.
— Отлично, тогда бери мел и решай.
Школа оснащена по последнему слову техники. Казалось, вызовы к доске, рисование на ней мелом должны отойти на второй план. Даже в нашей старой школе новые порядки постепенно вытеснили старые. Но собрание учителей и родителей постановило, пусть дети выходят к доске. Это укрепит их навыки выступления перед публикой.
У меня таких навыков точно нет, не в этой школе. Особенно если знаю, что плаваю в предмете. Я честно пыталась готовиться, но до задач так и не дошла, уснула.
Вывожу условие, под бдительным взглядом классной, и замираю.
— Ну, дальше, дальше, Савельева, — торопит она, — у тебя совсем нет оценок.
Понимаю, что придется сдаваться.
— Извините, Альбина Львовна, я…
— Не учила? — перебивает она и впивается взглядом.
У нее маленькие глазки-щелочки, но смотрит так, что хочется провалиться сквозь землю.
— Как ты можешь, Савельева, так наплевательски относиться к учебе? Итак, перевелась к нам в самом конце, еще и хочешь подорвать престиж класса?
Отчитывает при всех, будто мне пять лет. А тишина такая, что воздух звенит. Оставили обсуждение альбома и слушают. Многим нравится, когда при них кого-то ругают, потому что тогда они начинают казаться сами себе более умными, удачливыми.
— У тебя весь вечер был, чтобы подготовиться, Савельева. Тем более теперь, когда все можно найти в интернете! А ты чем занималась? С мальчиками гуляла?
Несколько человек прыскают, с моей груди поднимается гнев.
Какое право она имеет вот так говорить, унижать, да еще при всем классе? Я ведь отлично знаю, что далеко не все удосужились сделать домашнее задание, несмотря на всю доступность информации в интернете.
Открываю рот. Слова протеста готовы сорваться с губ, несмотря на то, что это может повлечь большие проблемы, вплоть до вызова в школу опекуна, но вдруг тишину класса взрывает знакомый уверенный и чуть насмешливый голос.
— Альбина Львовна, а можно я решу задачу?
Альбина перестает просверливать дыру и поворачивается к говорящему. На ее губах расплывается улыбка, вполне искренняя. Королев ее любимчик и слабость.
— Конечно, Ярослав, пожалуйста.
Королев легко поднимается с места и идет к доске. Встает рядом со мной. Чувствую легкий аромат его парфюма. Мозг мгновенно выдает картины, связанные с этим запахом. Сильные руки на талии, настойчивые губы на моих губах. Боже, когда я уже перестану об этом думать.
— Ярослав, объясни, пожалуйста, всем нам, — голос Альбины доносится теперь как сквозь вату, — а особенно Савельевой, решение. Раз она сама была не в состоянии палец о палец ударить.
— Сейчас.
Дотрагивается до моей руки. Я вздрагиваю, но он всего лишь берет у меня мел.
— Итак, — произносит бодрым голосом, — первое, что нам нужно сделать…
Он объясняет, а я откидываю воспоминания и внимательно слушаю. Так вот как надо было!
Мне нравится его слушать, больше, чем объяснения по интернету. Там я тоже пыталась смотреть. Но как правило в бесплатном доступе есть только разъяснения самых простых типовых задач. За все остальное, за хорошие семинары, нужно вносить, пусть и небольшую, но плату. А я не сделала, не стала тратить ценный ресурс на это, ведь я не собираюсь поступать туда, где нужна физика.
— Понятно? — обращается ко мне Королев после очередного пояснения к задаче.
— Да, — киваю.
Он и правда хорошо объясняет.
— Отлично.
Не проходит и пяти минут, как задача оказывается решенной.
— Что ж, Королев как всегда отлично, Савельева два, — припечатывает Альбина, — можете садиться на места.
— Альбина Львовна, — вдруг говорит Королев, — а может не будем так строго с Савельевой? Портить успеваемость класса в конце года, оно нам надо? Я могу с ней позаниматься после уроков, и она все сдаст, хотя бы на три.
— Хмм, что ж, если ты согласен. Но мне нужно выставить оценки сегодня до четырех.
— На седьмом позанимаемся, вместо труда и она все сдаст.
— Ладно, уговорил. На седьмом приходите сюда, предупрежу учителей. Слышала, Савельева?
— Киваю.
Возвращаюсь на свое место, плюхаюсь на стул, полностью лишенная сил. Как выжатый лимон. Целый урок с ним наедине? Да я с ума сойду.
Глава 10
Ярослав
Несмотря на принятое решение, первое что делаю, как только подъезжаю к школе, это ищу глазами Савельеву.
Меня бесит эта ситуация, но ничего не могу поделать.
Как только захожу в класс, сразу понимаю — она здесь. Каким-то шестым чувством, даже не глядя в ее сторону. Впрочем, все же не удерживаюсь, кидаю мимолетный взгляд.
Бледная, круги под глазами. Смотрит, словно загнанный зверек. Помнит ли еще о поцелуе? Я так полночи не спал из-за этого.
Синицина липнет, этой-то что надо? Сидя рядом с ней можно задохнуться, похоже, что вылила на себя полфлакона.
Уворачиваюсь от приторного запаха и замираю. Медведев подсаживается к Савельевой. Нагло и беззастенчиво. Даже не Муха или Макс. Хлюпик Медведев!
Такого приказа не было. Сказал, чтобы перестали цепляться, но не набиваться в друзья.
Захотелось вскочить и схватить делового за шкирку, оттащить от парты и закинуть в противоположенный угол.
Рядом — с-ней-не-должно-быть-ни-одного-парня.
— Ярик, у меня сегодня вечеринка, придешь?
— Лер, обязательно было так душиться? У меня сейчас голова треснет, — не выдерживаю.
— Это из новой коллекции, Яр. Но если тебе не нравится, я сменю.
Ее рука проворно зарывается в волосы. Не торкает.
— Да мне плевать, главное подальше держись, когда душишься, — говорю и она тут же убирает руки.
Жаль ненадолго. Снова тянется. Хорошо, Альбина приходит и Синицина вынуждена убраться на свое место.
Альбина достает нравоучениями, как с цепи сорвалась сегодня. Я-то знаю к ней подход, но вот Савельева! Наблюдаю, как ее лицо постепенно, по мере увеличения обвинений, заливается краской. Только это не стыд. Я уже видел, как могут загораться ее глаза. Она спорить собирается, отстаивать себя.
Только Альбина этого не любит, совсем заклюет тогда девчонку. Не успеваю как следует подумать, а уже встреваю, чтобы разрядить обстановку.
А когда беру из ее дрожащих пальцев мел, еле сдерживаюсь. Мощнейший удар тока. От одного только мимолетного касания.
Абрамова или Синицина могут жаться, пытаться лапать и мне плевать. Даже поцелуи их кажутся безвкусными. А тут, от одного только касания словно взрыв.
Я как дурак, ни о чем не могу думать. Жду седьмой урок и подгоняю время. Все мои обещания, данные самому себе, не работают.
Ничего не могу делать, ни о чем думать, кроме этого чертова урока с ней наедине.
Впрочем, одно дело все-таки делаю.
Подкарауливаю Медведева при выходе и столовой, хватаю за шкирку и тащу под лестницу.
— Ярик, ты чего! — возмущается тот, но не сопротивляется. Трусоват.
Тащу дальше, пока мы не оказываемся в темном углу.
— Ярик?
— От Савельевой тебе чего надо? — решаю не ходить вокруг да около.
— От Вари?
— От Вари, от Вари.
Врезать, врезать ему и дело с концом. Она уже и Варя для него.
— Ннн ничего не надо.
— Нафига тогда к ней липнешь?
— Ты же сам сказал, что можно. Ну, общаться нормально и все такое.
— Можно не злословить, не подкалывать и не распускать сплетни. Все на этом. Сидеть рядом нельзя!
— Но почему?
Медведев нервно поправляет очки.
— Потому что я сказал.
Хватаю его снова и приближаю испуганное лицо к своему. Он болтается в моем захвате, словно мешок. Такому даже по роже нормально не дашь.
