Я готова отбиваться от объятий и прижимаю к груди портрет матери Терезы и рюкзак в качестве преграды.
— Здрасьте. — Я прохожу в дом. Пахнет чистым хлопком и… беконом. Чудное сочетание, но даже оно становится приятной переменой после плесени и табачного дыма, которыми всегда пахло в нашем трейлере.
Алана, не имея возможности обнять, похоже, не понимает, как ей меня поприветствовать. Отец бросает ключи от машины на каминную полку и спрашивает:
— Где Сара?
— Иду! — отвечает пронзительный, наигранный голос под топот шагов на лестнице. В гостиной появляется юная версия Аланы и улыбается, демонстрируя зубы, которые кажутся еще белее, чем у матери. Она подпрыгивает, хлопает и взвизгивает, что, честно говоря, повергает меня в ужас.
Девушка бросается ко мне через всю комнату.
— О боже, ты такая хорошенькая. — Она хватает меня за руки. — Пойдем, я покажу твою комнату.
Даже не дает мне времени возразить. Я иду следом за ней и ее болтающимися перед моим лицом волосами, собранными в хвост. На ней только джинсовые шорты, верх от бикини и никакой футболки. От нее пахнет кокосовым маслом.
— Ужин через полчаса! — кричит Алана с первого этажа.
Когда мы поднимаемся наверх, Сара отпускает мою руку и открывает передо мной дверь.
Я оглядываю свою новую спальню. Стены выкрашены в спокойный голубой цвет, почти такой же, как цвет глаз парня с парома. Кровать застелена белым покрывалом с голубым осьминогом.
Она безукоризненно заправлена и украшена чудовищным количеством подушек.
Она выглядит и пахнет так чисто, что страшно прикоснуться, но Сара плюхается на кровать и наблюдает, как я осматриваю комнату. Она в три раза больше той, в которой я выросла.
— Моя комната напротив, — говорит она, указывая на дверь, в которую мы только что вошли. Затем машет рукой в сторону дверей, ведущих на балкон со свободным обзором на пляж. — Из этой комнаты открывается самый красивый вид во всем доме.
Должно быть, с комнатой что-то не так, раз в ней никто не хочет жить, несмотря на лучший вид из окон. Возможно, на пляже по утрам слишком шумно, и эта спальня принимает удар на себя.
Сара спрыгивает с кровати и, открыв дверь, зажигает свет в ванной.
— Ванны нет, но душ неплохой, — она открывает еще одну дверь. — Гардеробная. Тут еще осталось кое-что из моего барахла, но я все уберу на этой неделе. — Сара закрывает дверь.
Затем подходит к комоду и открывает нижний ящик. В нем полно вещей.
— Этот захламлен, но остальные три свободны. — Задвинув ящик, она садится обратно на кровать. — Ну как? Тебе нравится?
Я киваю.
— Хорошо. Не знаю, в каком доме ты сейчас живешь, но я надеялась, что тебе не придется ухудшать жилищные условия. — Девушка тянется за пультом, лежащим на прикроватном столике. — Во всех комнатах есть все, что нужно. Netflix, Hulu, Prime. Можешь пользоваться нашими аккаунтами, все оплачено.
Она даже не догадывается, что говорит это девчонке, у которой никогда не было телевизора. С тех пор, как мы вошли в комнату, я не сдвинулась с места и не проронила ни слова. Сара болтает за двоих, но мне удается пробормотать ответ.
— Спасибо.
— Ты надолго приехала? — спрашивает она.
— Пока не знаю. Возможно, на все лето.
— Ух ты. Класс!
Я сжимаю губы и киваю.
— Ага. Класс.
Сара не улавливает сарказм. Она улыбается, а может, так и продолжает улыбаться. Не уверена, что ее улыбка сходила с лица.
— Можешь пройтись, знаешь ли. Положить вещи.
Я подхожу к комоду и кладу на него свой пакет. Рюкзак бросаю на пол.
— А где остальные твои вещи? — спрашивает она.
— В аэропорту потеряли мой багаж.
— О боже, — отвечает она с излишним сочувствием. — Давай одолжу тебе свою одежду, пока не съездим в магазин. — Девушка встает с кровати и выходит из комнаты.
Не могу понять, искренне ли она улыбается. От ее улыбки я нервничаю еще сильнее, чем до встречи с ней. Она вызывала бы у меня больше доверия, если бы вела себя отстранено или даже стервозно.
Она немного напоминает мне девчонок из моей школы. Я называю их девчонками из раздевалки. Они милы на поле и перед тренером. Но в раздевалке все иначе.
И сейчас я не понимаю, на поле мы или в раздевалке.
— Какой у тебя размер? — кричит она через коридор.
Я подхожу к дверям и вижу, как она роется в комоде в другой комнате.
— Наверное, сороковой? Может, сорок второй?
Она останавливается на миг. Смотрит на меня через коридор и кивает с суровым видом, будто мой ответ ее обеспокоил.
Я не стремлюсь быть такой тощей. Я веду постоянную борьбу, пытаясь потреблять достаточно калорий, чтобы хватало энергии на игру в волейбол, не имея при этом такого доступа к еде, какой имеет большинство людей. Надеюсь, что смогу набрать столь необходимый мне вес до конца лета.
— Что ж, у меня не сорок второй размер, — говорит Сара, вернувшись в комнату. — На три размера больше, если быть точнее. Но нашлось несколько футболок и пара летних платьев. — Она отдает мне стопку одежды. — На тебе все это будет смотреться мешковато, но сойдет, пока не заберем твои вещи у авиакомпании.
— Спасибо.
— Ты сидишь на диете? — спрашивает она, оглядывая меня с головы до ног. — Или ты всегда была такой худой?
Не могу понять, кроется ли двусмысленность в ее замечании. Возможно, дело в том, что она не знает, почему я такая худая, и оттого ее слова звучат оскорбительно. Я слегка качаю головой, желая закончить этот разговор. Хочу принять душ и переодеться, и просто немного побыть одной. Она болтала без умолку с момента нашей встречи.
Сара не уходит. Вновь подходит к кровати и садится на нее, но на сей раз укладывается набок и подпирает голову рукой.
— У тебя есть парень?
— Нет. — Я отношу одежду в шкаф.
— Ой, хорошо. Есть тут один парень, который, как мне кажется, тебе понравится. Самсон. Живет в соседнем доме.
Мне хочется сказать ей, чтобы она не утруждалась, что все мужики подонки, но она, скорее всего, не имела такого опыта общения с парнями, какой был у меня. Дакота не предложил бы такой девушке, как Сара, деньги. Он бы приударил за ней просто так.
Сара спрыгивает с кровати, подходит к противоположной стене, завешанной шторами, и отодвигает одну в сторону.
— Вон дом Самсона, — говорит она, указывая за окно. — Он очень богатый. Его отец работает в нефтяном бизнесе или вроде того. — Сара прижимается лбом к стеклу. — Ой, господи, иди-ка сюда.
Я подхожу к ней и встаю рядом у окна. Дом Самсона даже больше, чем этот. Во всем доме свет горит только в кухонном окне. Сара указывает в эту часть дома.
— Смотри. Он там с девушкой.
Между ног девушки, сидящей на кухонном столе, стоит парень. Когда они отлипают друг от друга, я тихонько ахаю.
Самсон — это Голубоглазый Подонок. Самсон — тот самый парень, который пытался заплатить мне двадцатку, чтобы я уединилась с ним в туалете парома.
Отвратительно.
Но слегка впечатляет. Какой шустрый. Плыл со мной на одном пароме, а значит, добрался домой десять минут назад. Интересно, предложил ли он этой девушке двадцатку.
— Ты с этим парнем хотела меня свести? — спрашиваю я, глядя, как он языком изучает шею девушки.
— Ага, — отвечает Сара как ни в чем не бывало.
— Похоже, он несвободен.
Сара смеется.
— Нет, вовсе нет. Она скоро уедет. Самсон тискается с девчонками, которые приезжают только на выходные.
— Послушать, так он ужасен.
— Типичный избалованный мажор.
Я озадаченно на нее смотрю.
— Но ты хочешь меня с ним свести?
— Он милый, — отвечает Сара, пожав плечами. — И дружит с моим парнем. Было бы круто, если бы мы разбились по парам. Развлекались вместе. Иногда Самсон как третье колесо.
Я качаю головой и отхожу от окна.
— Не заинтересована.
— Ага, он ответил то же самое, когда я сказала, что ты, возможно, приедешь на лето. Может, ты передумаешь, когда познакомишься с ним.
