Никакой просьбы не делать мне больно. Лишь страх перед последующим разоблачением.
Я не знала, чему удивляться больше. Тому, что мама вмешалась или же тому, что Абель, казалось, стал размышлять над ее словами. Он же ненавидел мою маму. И даже несмотря на то, что она отлично это скрывала, я знала, что мама побаивалась Абеля.
Брат вновь посмотрел на меня. Он снова усилил хватку и приблизил ко мне свою голову, его лицо оказалось в дюйме от моего.
– Думаешь, тебе под силу специально вывести меня из себя? – он отпустил меня и отступил ровно настолько, чтобы оглядеть. – Завтра тебе укажут твое место. Я не только доставлю тебя, но с радостью буду стоять рядом и наблюдать.
Я с трудом сглотнула, хватаясь за горло. Абель меня ненавидел. Я это знала. Но его тон и выражение глаз меня по-настоящему испугало.
Брат отвернулся и зашагал вверх по лестнице, так и оставив мои сумки. Молча пройдя мимо моей матери, он исчез в своей комнате.
Я же не двигалась с места, смотря на маму. Все так же прекрасна, даже если ее будят среди ночи. И столь же холодна.
– Ты здесь всего две минуты, а уже доставляешь неприятности, – произнесла мама.
– Я тоже рада тебя видеть, мам, – отозвалась я, наклоняясь за сумками. Мне не терпелось поскорее добраться до своей комнаты, чтобы оказаться подальше от матери. Схватившись за перила, я стала подниматься, пытаясь успокоить дико бьющееся сердце и дрожь в руках.
Она скрестила на груди руки и наблюдала за мной, пока я поднималась, а потом шла по коридору к своей старой комнате. Я уже распахнула дверь и хотела шагнуть внутрь, когда мама окликнула меня.
– Айви.
Я замерла, а потом обернулась, все еще держась за ручку двери.
– Не смей нас позорить.
Айви
Я то погружалась в сон, то просыпалась. Моя старая кровать казалась чужой. Слишком маленькая, чересчур придвинутая к стене, а темно-розовая марля вокруг выглядела совсем детской. Протянув руку, я коснулась материи, вспоминая, как она мне нравилась. Раньше я притворялась принцессой в башне.
Через окно, которое я распахнула, чтобы проветрить комнату, со свистом проникал ветер. Занавеска колыхалась, поигрывая светом от фонаря в саду. Взглянув на тени, танцевавшие на дальней стене, я вспомнила, как занималась тем же самым в детстве. Я видела зловещие фигуры, ветви деревьев снаружи рождали жуткие картины, однако мои глаза все же вновь закрылись.
Я не знала, заснула ли на минуту или час, но когда вновь проснулась, в окно стучал дождь. Мне следовало бы закрыть створку, иначе мама пришла бы в бешенство. Вся эта влажность. Будто ее заботил дом.
Потерев лицо, я выпуталась из одеяла и села. Сперва у меня закружилась голова, но подобное случалось каждый раз, когда я впервые поднималась по утрам, потому просто закрыла глаза, ожидая, пока все пройдет. Внезапно я услышала шорох, а потом словно кто-то прошел к окну и закрыл его.
Сбитая с толку, я раскрыла глаза и едва не закричала, увидев представшее передо мной зрелище.
У окна стояла фигура. Высокая и одетая в темную мантию, как у мрачного жнеца.
Но жнец бы не волновался, попади он под небольшой дождь, и не стал бы залезать из-за этого в ближайший дом.
Я уже готова была закричать, когда ночной гость выпрямился и развернулся ко мне, но лишь вжалась в стену.
На незнакомце был плащ с широким капюшоном, полностью закрывавший лицо, и слабое освещение на улице не позволяло увидеть его лицо. Плащ ниспадал до пола, а сам человек был высок. Выше шести футов.
Я должна была закричать. Хотела открыть рот и позвать на помощь, но когда попыталась, ничего не вышло. С губ слетел какой-то жалкий звук. И это оказалось унизительнее прежнего молчания.
Я спала? Неужели я оказалась в ловушке кошмара?
Однако часть сознания нашептывала, что мне знакомо подобное одеяние. Церемониал. Однажды такой плащ я видела на отце. Тогда я тоже пришла в ужас при виде него.
Мы ничего не предпринимали. Визитер не шевелился, а я не то что не двигалась, даже почти не дышала. И у этого человека было передо мной преимущество. Он видел мое лицо, искаженное ужасом, а я его – нет.
«Его».
Это был мужчина. Рост и телосложение его выдавали. Еще одна причина закричать, если бы я могла выдавить хоть звук. Где сейчас брат, когда он так нужен?
Я смотрела на мужчину широко распахнутыми глазами, когда он шагнул ко мне. Его лица коснулся луч света. Но так вид незнакомца стал еще более устрашающим, поскольку я увидела черную полумаску, которая смотрелась на лице чужеродной.
– Чт... что...
– Айви Морено.
Мне показалось, что от этого глубокого тембра по спине будто провели холодными костлявыми пальцами. Я вздрогнула. Прикосновение дьявола. Так говорила сестра Мэри-Энтони о подобных ощущениях. Я по привычке перекрестилась.
Незнакомец при виде этого жеста рассмеялся. Отвратительный смех. Короткий, злой, полный жестокости.
Я протерла глаза, желая проснуться, но когда снова раскрыла их, мужчина по-прежнему стоял в моей комнате. Уже гораздо ближе к кровати.
– Откуда вы знаете мое имя?
– Ты не помнишь меня, Айви? Я не произвел тогда впечатления? Это обидно.
– Я... Я не знаю...
– Ты станешь моей женой, – продолжил мужчина, словно мое бормотание послужило ему достаточным ответом. – Было бы странно, если бы я не знал твоего имени. Тебе так не кажется?
«Женой?»
Я осмотрела его внимательнее. Сантьяго де ла Росса? Но почему на нем плащ? А маска? Такие наряды служили церемониальным целям. Мужчины из семей основателей одевались так, лишь когда того требовали традиции. Кто-то одолжил моему отцу плащ, когда он должен был присутствовать на подобном мероприятии. Я до сих пор помнила его волнение, и наш с сестрой ужас при виде папы.
Но был и более насущный вопрос. Какого черта Сантьяго де ла Росса делал в моей комнате посреди ночи?
Затем я вспомнила голос Абеля в коридоре. И то, как разозлилась, что брат шумел и разбудил меня.
«Значит, Абель впустил его?»
– Чего ты хочешь? – спросила я.
Сантьяго блуждал по мне взглядом, и я оглядела себя. На мне были лишь футболка и трусики, одна нога на кровати, вторая чуть свисала. Я тут же забралась под одеяло.
– Не стоит, – сказал он, шагнув ближе к кровати и схватился за край одеяла, немного стянув его с меня. – Я пришел кое-что дать тебе.
