Я услышала ее всхлип, а когда отстранилась, заметила, что сестра плакала. Нежная кожа вокруг глаз припухла.
– Я хотела тебе позвонить, но мне не позволили. Мама забрала телефон, – начала Эванжелина, ее улыбка тут же сменилась хмурым выражением, а из глаз полились слезы. – Я хотела рассказать тебе про папу.
– Ш-ш, – я снова притянула ее к себе и обняла. – Все хорошо. Ты не виновата. А я теперь здесь, – мне хотелось как-то ее успокоить, но я не знала, как мое присутствие могло ей помочь.
Мы снова разомкнули объятия, и я заправила ей под шпильку выбившуюся прядь. Монахини не простят ни единого торчащего волоска, даже учитывая обстоятельства.
– Ты в порядке? – спросила я, осматривая ее. Учитывая, как со мной себя вел Абель, я хотела убедиться, что он не поднял руку и на Эву.
– Мне страшно за папу. Мама и Абель ничего не говорят. Хотя я смогу увидеть его после школы.
– Абель обещал отвезти меня к нему сегодня утром. Я поговорю с врачами. Выясню, что происходит, и обязательно расскажу тебе.
Эванжелина кивнула, вытирая слезы.
– Айви? – нерешительно спросила она.
– Да?
– Это правда? Ты выйдешь замуж за того мужчину?
Я не знала, что ей ответить.
– Я слышала, что про него говорят, Айви. Он искалечен. Настоящее чудовище.
– Ты не можешь этого знать.
– Но все знают о взрыве. С тех пор его почти не видели на публике.
Это и мне было известно.
– Ты не можешь за него выйти. Тебе нужно найти какой-то способ избежать этого.
– Все не так просто...
– Эванжелина!
Я вздохнула с облегчением, когда нас прервала мама. Да, до меня доходили те же слухи. Я знала о взрыве, в результате которого погибло так много членов «Общества». При котором не стало отца и брата Сантьяго.
И хотя сам он выжил, невредимым ему остаться не удалось. О случившимся с ним и о том, что Сантьяго сотворил, чтобы скрыть шрамы, ходили разные слухи. Говорили, что он стал жестким и озлобленным.
Я помнила, как закончилась наша с ним первая встреча в кабинете отца. Папа отдал мне купленный им подарок и попросил подарить Сантьяго. Тогда я бросила коробку ему на колени и высказала все, что о нем думала. Я была достаточно зла, чтобы выпалить все, включая, как ненавидела ту школу, в которую меня заставило пойти «Общество». И обвинила во всем его семью, поскольку именно де ла Роса в качестве благодарности отцу за обучение Сантьяго выбили мне там место. И на этом я не остановилась. Заявила тогда, что он мне тоже не нравится.
Сантьяго в ответ лишь усмехнулся. Наверное, я сейчас вспомнила об этом из-за реакции папы. Он пришел в ярость. Сказал, что я вела себя неуважительно. Однако мне показалось, что Сантьяго нашел мою выходку почти забавной.
По правде, я ревновала к нему отца, хотя с самим Сантьяго была даже не знакома. Ревновала, потому что он завладевал вниманием и временем папы.
Неужели теперь я должна была выйти замуж за этого незнакомца? За израненное чудовище, о котором все шептались?
Качнув головой, я отогнала эту мысль. По одной проблеме за раз. Сперва мне нужно было самой увидеть отца. Может, он тоже должен был ко мне поехать, но в последнюю минуту ему стало нехорошо.
– Эванжелина, черт подери! Спускайся немедленно!
Сестра напряглась от окрика матери.
– Если опоздаешь на автобус, сегодня я отвезти тебя не смогу.
– Уверена, у нее запланирована какая-нибудь важная укладка волос или маникюр, – повернулась ко мне Эва. – Или, может, поедет подтягивать лицо, – прошептала она. – Снова.
Мы тихо рассмеялись, но это вышло натянуто.
– Эванжелина!
– Я лучше пойду, – сестра направилась двери, а затем попятилась назад к шкафчику, вытащила оттуда большой «Сникерс» и снова пошла к выходу. – Мама уверяет, что от завтраков я толстею.
– Ты не завтракаешь?
Боже, Эванжелина итак напоминала веточку.
Она пожала плечами.
– Ничего, сейчас меня больше волнуете вы с папой, чем завтраки, – Эва снова пожала плечами. – Я люблю тебя, сестренка. И рада, что ты здесь, хоть и знаю: тебя привезли сюда против желания. Но все равно мне так радостно, что ты снова рядом.
Но надолго ли?
Я вышла из комнаты вместе с ней, наблюдая, как Эва буквально слетела вниз по лестнице. Наша мать стояла в дверях, скрестив на груди руки. Они даже не попрощались друг с другом. Сестра пробежала мимо нее и выскочила на улицу как раз вовремя, поскольку через мгновение к нам завернул автобус.
Мама закрыла входную дверь, и в этот же миг из кабинета отца вышел Абель, прижимая телефон к уху. Он уже занял папин кабинет? Увидев меня, брат посмотрел на часы, а потом закончил разговор.
– Я же сказал тебе надеть платье, – проговорил он, спускаясь на первый этаж.
– Мне не захотелось, – ответила я и развернулась в сторону кухни, чтобы налить себе чашку кофе.
– Ты научишься послушанию.
Я стояла к нему спиной, потому не видела выражения его лица, но чересчур самоуверенный тон Абеля заставил меня остановиться. Однако в это мгновение в кухню зашла мама, привлекая мое внимание.
– Ты вообще позволяешь Эве есть?
– Конечно же. Но также забочусь о ее весе. У нее не такой метаболизм, как у меня, знаешь ли.
Я осмотрела маму и выгнула брови.
– А я думала все дело в докторе Абрамсе.
Мамином пластическом хирурге.
Несколько лет назад я подслушала разговор родителей, который помнила слово в слово. Их брак был заключен не из-за любви. Сколько я себя помнила, мама и папа никогда не проявляли друг к другу теплых чувств и довольно громко говорили об этом за закрытыми дверями. Насколько я могла судить, у моих родителей была лишь одна общая черта. Они уважали «Общество» и готовы были на все, чтобы снискать его благосклонность.
В ту ночь я узнала, как они оказались вместе. Мама была своего рода подарком папе. Когда «Общество» узнало, что у моего отца талант к числам – который не унаследовал ни один из его детей – его в миг оценили. Так он получил приз. Мою мать.
Хотя, если кому-то было интересно мое мнение и, готова держать пари, отец его разделял, мама вовсе не являлась подарком. Впрочем, она была красива. И ее гены передались Хейзел и Эванжелине. И почти обошли стороной меня, не считая цвета глаз.
