Направившись к бездомному, которому было уже за пятьдесят (папин возраст), я остановилась и подняла банку.
— Вот, держите.
Он замер.
У меня сжалось сердце от того, с каким волнением и настороженностью он на меня смотрел. Старик напрягся всем телом в ожидании неминуемого оскорбления, в страхе, что я добавлю в его жизнь еще какое-нибудь несчастье.
— Все в порядке, — мягко сказала я и снова протянула ему помятую банку.
Он неохотно ее взял.
Как только бродяга убрал банку в мешок, я взглянула на его изможденное лицо и заметила, как он облизывается, глядя на мои буррито.
Мое чувство голода тут же испарилось.
— Вот, — я сунула ему в руки целлофановый пакет с водой, шоколадным молоком и буррито. — Это Вам. Я откусила всего один кусочек. Я не заразная, обещаю.
Раскрыв от удивления рот, бродяга осторожно взял у меня еду и напитки.
Неловкость развеялась, и глаза обожгли не понятно откуда взявшиеся слезы. Он уставился на меня с удивлением и благодарностью.
Старик быстро засунул еду в мешковатые карманы куртки и залпом выпил полупустую пачку шоколадного молока. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он пробормотал:
— Спасибо.
Я улыбнулась.
— Не за что.
Я понимала, что пора уходить. Но не могла уйти… пока что.
Вытащив кошелек, я достала двадцатки и, оставив себе восемьдесят долларов (на всякий случай, чтобы добраться домой), положила их ему в руку.
— Пожалуйста, возьмите еще и это. Поешьте и переночуйте в каком-нибудь в отеле.
Бродяга крепко сжал в ладони деньги.
— Не знаю, что и сказать.
— Ничего не говорите, — я шагнула назад. — Спокойной ночи. И извиняюсь за этих девчонок, которые над Вами смеются. Это ужасно грубо. Мы не все такие.
Он поморгал, словно выходя из замешательства.
— До свидания, — сказала я и ушла, чувствуя себя лучше и счастливее чем…всегда.
Глава шестая
В одиннадцать вечера, прогулка по шумному городу начала меня утомлять.
Я больше не хотела тратить деньги на еду — на тот случай, если такси будет стоить больше восьмидесяти долларов. Я понятия не имела, во сколько мне обойдется дорога домой.
От долгой ходьбы болели ноги и ломило спину. И с наступлением ночи толпа становилась все менее вежливой и более шумной.
Теснота и толкотня меня нервировали, и все больше одолевали мысли о возвращении в тихую спальню, где я знала все правила и, как по ним играть.
Сойдя с тротуара, я перебежала через дорогу (едва не попав под мчащуюся машину) и остановилась на углу, где к отправке на свалку уже набралась куча мусора от прохожих и местных магазинов.
Я огляделась, в надежде увидеть желтый проблеск такси. Я ненавидела себя за то, что всего через пару часов своей свободной прогулки уже хотела вернуться домой. Продавец оказался прав, я действительно была скучной девчонкой.
Но, по крайней мере, я убедилась в этом сама.
«Теперь мне известно, что я ничего не теряю».
«Я могу оставить свои детские капризы и согласиться, что за забором трава ничуть не зеленее».
Я несколько минут простояла в ожидании такси, но оно так и не появилось. Решив попытать счастья в другом месте, я снова влилась в толпу и прошла немного дальше. Как только поток людей рассеялся, я остановилась перед небольшим переулком и продолжила поиски.
Взгляд налево, взгляд направо, надейся и жди.
Я никуда не отходила, чтобы, увидев такси, тут же поднять руку.
Я так сосредоточилась на дороге, что остальной мир вокруг меня исчез. Искушение мягких простыней и тихих комнат помогло развеять хаос, частью которого я была в течение нескольких часов.
Я не сразу их заметила.
Возможно, была слишком наивна и слепа, но никак не ожидала, что меня подхватят под руки, и я окажусь зажатой между двумя мужчинами.
Сердце подскочило к горлу, не давая мне возможности закричать.
Мужчины потащили меня в переулок, и я распахнула глаза от страха.
«Нет!»
Я не понимала, что происходит.
«Отпустите меня!»
Со мной еще никогда не обращались так бесцеремонно.
Их пальцы впивались мне в руки, словно железные тиски.
Причиняя жуткую боль.
Оставляя синяки.
— Помогите! — сердце застряло в горле, и вместо крика из него вырвалась лишь сдавленная мольба.
Моя беспомощность была им только на руку.
Зловеще усмехаясь, они тащили меня в темноту переулка, все дальше от уличных фонарей, людей и такси.
— Отпустите! — я отбивалась, как могла, брыкалась и размахивала руками. — Помогите! Помогите! Кто-нибудь…
Но было уже слишком поздно.
Они лишь хохотали и волокли меня все дальше, а мои ноги беспомощно скользили по грязной земле. Каким-то уголком своего сознания я заметила, насколько запачканными стали мои кроссовки. Как их прежнюю белизну покрыла чернота.
— Нет! Прекратите! — шок прошел, и его сменила борьба со страхом.
Я вертелась и извивалась.
Брыкалась и вырывалась.
Но они были слишком сильны.
А улица — слишком далека.
Мир был слишком занят своей суетой и плевать хотел на меня.
— Отпустите. Меня!
— Заткнись нахрен, — резкая команда беспощадно впилась в мое сознание, словно острый рыболовный крючок.
— Чего вам нужно? — задыхаясь и дрожа от страха, я все сильнее сопротивлялась. — Я не…
— Тебе же сказали. Заткнись.
Они схватили меня крепче, их пальцы вонзились в мою плоть, как ножи.
— То, что нам нужно, — это наше дело, а не твое, — рассмеялся один из них.
В трех кварталах по переулку, где звуки оживленного мегаполиса сменились завалами смердящего мусора, мужчины, наконец, толкнули меня к стене.
Я ударилась о нее, почувствовав, как из легких вышибло весь воздух. Позвонки хрустнули о кирпич, и я согнулась от боли. Мои длинные волосы спутались, я попыталась сделать глубокий вдох.
Всматриваясь сквозь светлые пряди, я изо всех сил старалась придумать план побега. Для моих похитителей я была неопытной девочкой, которую они могли безнаказанно ограбить и обидеть. Мне нужно доказать им обратное.
Даже если это правда.
Мужчины посмеивались, одобрительно пихая друг друга локтями.
Я не стала ждать, что будет дальше. Оттолкнувшись от стены, я рванулась через образовавшуюся между ними щель и побежала так быстро, как только могла. Я открыла рот, чтобы закричать — закричать изо всех сил — но один из них схватил меня и ударил в грудь. Другой зажал мне рот воняющей металлом ладонью и заставил замолчать.
Оказавшись между ними, я осознала весь ужас своего отчаянного положения.
Страшно, безумно незавидного положения.
— Куда это ты собралась, сучка?
Спереди и сзади меня коснулось что-то твердое. Они терлись о меня своими членами.
Я вздрогнула, сразу поняв, что им нужны от меня не только деньги, но и мое тело.
И я ничего не могу сделать, чтобы им помешать.
На глаза навернулись слезы, но я изо всех сил старалась их сморгнуть. Я попала в эту историю из-за шока и замешательства. Но не позволю жалости усугубить мое положение.
Мужчины прижались ко мне теснее, и их дыхание стало тяжелым. Они соприкасались головами, но даже этого не замечали — настолько велико было их стремление меня поглотить.
Мои кости превратились в прах, сердце перестало биться.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть они только не причиняют мне боли».
Внезапно идея стать «такой, как обычные люди» показалась мне самой идиотской на свете. Я с радостью вернулась бы в «Бэлль Элль» и никогда в жизни не высовывала бы носа из хрустальной башни семейного бизнеса. Я работала бы каждый час, каждый день до самой смерти, если бы только могла уйти отсюда целой и невредимой.
«Пожалуйста!»
Я извивалась в их руках, пытаясь укусить ладонь парня, зажавшего мне рот. Пихая меня сзади бедрами, он сильнее сдавил мне челюсть. Из-за толчков этого ублюдка я потеряла равновесие и упала в объятия его сообщника.
