взвился Лешка на стуле, подскакивая. — Куда? Как это? Она что, совсем ох…ла?
— А еще профессор! — покачала я головой, устало присаживаясь обратно на диван. — Она сказала, у нее появился какой-то родственник за границей. Зовет ее. Но без Вани. Он ей больше не нужен.
— Вот кукушка!
— Ты тоже так-то хорош! — повысила я голос, хотя внутри все просто корчилось от агонии и требовало эмоционального выброса — хотя бы в крике.
Но я не позволяла себе сорваться. Понимала, что все тогда скатится к банальной истерике, и мы этот разговор не закончим. А надо!..
— В общем… Она предлагает либо отдать его нам, — я едва смогла это произнести, — … либо сдать его в детдом.
В Лешкиных глазах полыхнула боль. Еще бы, все-таки, как бы он ни относился к его матери — если, конечно, он не врал о своих эмоциях относительно нее, — Ванечка его сын.
Тот, которого не смогла ему родить я.
— Я… Я не знаю, что делать… — прохрипел муж.
— Раньше надо было, Леша, НЕ делать! Сейчас бы не пришлось решать такую сложную ситуацию, — как я ни держалась, все же всхлипнула и отвела глаза.
Муж сполз со стула и на коленях пополз ко мне.
— Что ты делаешь? — прошептала пораженно я, машинально отодвигая подальше ноги и вжимаясь диван.
— Мариш, Маришка, Маришечка моя… — простонал Леша, вжимаясь головой в мои колени. — Прости! Прости меня, родная моя! — он схватил мои руки и начал лихорадочно их целовать. — Прости, любимая! Попутал меня… Такой звездец был, на стены лез, еще и ты в депрессию ударилась, как тень была, я… Я просто сломался… А тут она. Молодая, наивная… Себя предлагает… Я ж мужик… Ну не выдержал, затянуло…
— Мужик! — презрительно кривя губы и отталкивая его от себя, встала я с дивана и отошла к темному проему окна, отвернувшись. — Что же ты, мужик, не меня поддерживал, не жену вытаскивал из всего этого, позволил мне одной тут подыхать, а сам к молоденькой в койку прыгнул? Так, по-твоему, мужики поступают?
— Нет… Нет, конечно! — по-прежнему стоя на коленях, пополз вновь он ко мне.
Дополз. Обнял колени и затих.
— Сделанного не вернешь, — вздохнул он глухо. — Дай мне возможность все отмотать и исправить — я бы исправил, клянусь! — кажется, он говорил искренне. — Только вот сейчас как быть, ума не приложу…
*8*
Разговор зашел в тупик. Муж спрашивал у меня совета в том вопросе, который должен был решать сам. Он ждал от меня ответа, хотя это я ожидала от него решения.
— Тебе позволит совесть бросить своего ребенка на произвол судьбы? — посмотрела я ему прямо в глаза.
Нет. Это я увидела отчетливо в его больном взгляде. Какой бы сволочью он ни был, судьба Вани его волновала.
— Мариш, правда, я в растерянности, — он запустил пятерню в волосы, взъерошив уложенные пряди. — Даже не ожидал, что такое может быть… Неужели она действительно может сдать его в детский дом?..
Мое сердце сжалось. Стало так больно, что на какое-то мгновение я задохнулась и покачнулась.
— Марин, — подорвался муж и подхватил меня под локоть. — Сядь. Принести тебе водички? Или, может, накапать чего?
— Совести себе накапай, — буркнула я, отшатнувшись от него.
Отошла и присела обратно на диван, борясь с головокружением.
— Может, — ответила я, наконец, на его вопрос. — Настроена она весьма решительно. Там у нее новая жизнь и перспективы, а Ваня — ненужный довесок. К тому же, ей четко дали понять, что примут только ее, без ребенка.
— Но как так?! Ты бы смогла бросить своего ребенка вот так?!
Я в ужасе на него посмотрела: он что, издевается сейчас надо мной?!
Видимо, Лешка понял все по моему презрительному взгляду.
— Ох, прости, прости, я такую чушь несу.
Он тяжко вздохнул и присел на диван, но понял, что близко не надо, поэтому между нами осталось расстояние.
Какое-то время мы сидели молча, слушая, как в окна бьется, завывая, ветер.
— Придется распрощаться с кафедрой, — констатировал с тяжелым вздохом муж.
Нет, он не давил на жалость, просто принял неизбежное. А у меня внутри постепенно все замерзало… Я тихонько сидела, чувствуя, как леденеет сердце, застывают эмоции, закутываясь в знакомый кокон — предвестник беды и катастрофы.
Точно так же было и тогда, когда мой ребенок умер. А сейчас, видимо, умирала и я…
— Скандала не избежать… Может, уволиться сразу и уехать? Чтобы вам с девочками меньше досталось? Я не хочу, чтобы вы со всем этим столкнулись…
— Какое благородство! — язвительно выдала я и горько усмехнулась. — Значит, твой вариант — это побег? Так-то у меня еще здесь живет семья, родители, сестры… Предлагаешь всем сбежать?
— Но тихой эта история не будет! В свидетельстве я записан, как только Иван окажется в детском доме, все сразу обо всем узнают, нашу семью будут полоскать на всех углах!..
Так хотелось взять его просто за грудки, встряхнуть и проорать, что надо было все это предвидеть раньше! Просчитать эти исходы заранее! А еще лучше и вовсе не доводить до такого!..
Но я молчала. К чему теперь эти слова?! Что они изменят? Отмотают волшебным образом время назад? Добавят мозгов Леше в тот момент, когда он решил закрутить роман со студенткой? Сделают так, чтобы ребенок не появился?..
Нет… К сожалению, это невозможно…
Когда мои испытания закончатся? Сложные роды девочек, потеря ребенка, потеря самой возможности вновь родить, жуткая депрессия, из которой я едва выкарабкалась… И теперь вот это…
Перед глазами вновь вспыхнул, будто огонек свечи в кромешной темноте, образ мальчика.
Господи, за что же ты наказываешь этого ребенка? За что ему-то все это? Если взрослые сами виноваты во всем случившемся, то его-то вина в чем?..
Сердце натянулось внутри струной, заполнив собой грудную клетку…
И неожиданно решение пришло…
