Слишком поздно, мама. Он уже нашел меня.
Следит. Выжидает. Готовится к удару.
И я бы с радостью спасалась бегством, если бы в этом был хотя бы какой-то смысл. А так…я буду бродить в абсолютной темноте, как слепой котенок, не зная, кому доверять, а кого следует опасаться.
Глава 5. Амелия была не такой
Горячий напиток приятно греет горло. Я сижу на кровати, облокотившись о холодную стену, и прожигаю взглядом телефон, лежащий рядом со мной. Меня постоянно трясет, и я не могу найти себе места. То вскакиваю и прохаживаюсь по комнате, то снова сажусь на постель, ожидая нового сообщения от него.
Прошла уже неделя, и никакого ответа. Я почти не выходила из дома, куталась в теплое одеяло и смотрела комедии, чтобы хоть как-то отвлечься. Это не помогало, как, впрочем, и таблетки.
Сегодня я проснулась совершенно разбитая и взвинченная. Хотелось лезть на стены и выть от болезненного скрежетания в сердце. Все слёзы давно выплаканы, любимая комната приелась настолько, что желание сменить обстановку с каждым днем лишь увеличивалось.
Хватит. Я должна перестать скрываться, потому что это бесполезно. Рон наглядно показал мне, как легко ему проникнуть в наш дом. Я отчаянно пытаюсь защититься, упуская самое главное — если он захочет, то придёт. Это может случиться через минуту или же через год. Мне нужно воспользоваться этим временем, чтобы выяснить правду. Наконец-то вспомнить, кто я такая.
Резко встаю с места и подхожу к шкафу. Встряхиваюсь, сбрасывая неприятную дрожь с ладоней, и выбираю самую закрытую одежду. Натягиваю джинсы и толстовку с широким капюшоном, чтобы остаться максимально незаметной. Возможно, мне повезёт, и сегодняшний день пройдет без происшествий.
Я и так собственными руками заточила себя в этом доме, как в тюрьме, и на все уговоры мамы выйти и прогуляться отвечала категорическим отказом. Она права — я никогда не приду в себя, если продолжу в том же духе.
Свежий, прохладный воздух приятно бодрит. Мне так непривычно находиться на улице, что я неосознанно перехожу на бег, желая как можно скорее добраться до парка и просто там погулять.
Сажусь на лавочку, с которой открывается потрясающий вид на небольшое озеро, и начинаю рассматривать проходящих мимо людей. Я блуждаю в ветвях воспоминаний, отчего-то чувствуя, что это место мне крайне дорого. Уютные беседки согревают сердце и приятно радуют глаз. Наверное, я проводила здесь много времени. Гуляли ли мы с сестрой или же я была с кем-то другим?
Мой взгляд падает на мощное дерево, покрытое листвой. Отчего-то я вздрагиваю. Легкая дрожь пробегает по моему телу, когда я замечаю тень, отбрасывающуюся от солнца. Мне совершенно не хочется узнавать, прячется ли там кто-то, или же это очередные игры моего подсознания. Я резко вскакиваю с места и стремительным шагом несусь к выходу из парка. Комфорт, окутывающий меня с ног до головы, мгновенно пропадает, оставляя за собой неприятные ощущения слежки.
Поправляю капюшон и смотрю себе под ноги, боясь встретиться с глазами чужака. Я ёжусь и ускоряюсь, стараясь не привлекать к себе внимание.
Мерзкий скрип шин за спиной вынуждает меня остановиться. Я делаю вид, что поправляю шнурки на кроссовках, отчаянно надеясь на то, что машина проедет мимо и не станет задерживаться. Осторожно оборачиваюсь. Неприятный холодок с размаху бьет по нервам. Синий автомобиль притормаживает и, когда я начинаю идти вперед, едет за мной с абсурдно маленькой скоростью.
Расстояние до дома приличное. Я могла бы попытаться сбежать, но, возможно, пора встретиться с моим главным кошмаром и всё выяснить. Он ничего мне не сделает, потому что мы на улице и здесь достаточно много людей.
Набираюсь смелости, чтобы повернуться к машине, но не успеваю. Бархатный баритон, абсолютно не похожий на голос Рона, раздается неподалеку:
— Амелия?
Оборачиваюсь и немного расслабляюсь, напоминая себе о том, что в общественном месте гораздо безопаснее, чем дома.
Наивная дурочка.
— Простите, мы знакомы?
На мужчине солнечные очки, поэтому его лицо сложно разглядеть. Всё, что я вижу — легкую небритость, резко выделяющиеся скулы, широкие брови, сведенные на переносице, и светлые волосы, мягко обрамляющие красивое лицо. Даже слишком красивое. Скорее, слащавое и донельзя мальчишеское.
— Ты меня не помнишь? В ту ночь именно я отвёз тебя домой. Мы встретились в лесу, забыла?
Точно. Я же тогда была под каким-то веществом и почти засыпала, когда мужчина тянул меня за плечо.
Приветливо улыбаюсь, чувствуя какое-то необъяснимое доверие к нему, и неуверенно говорю:
— Извините, там было очень темно, и я смутно помню, что вообще произошло, — скованно продолжаю, — спасибо вам за то, что отвезли меня домой. Если бы не ваша помощь, боюсь, что домой я бы так и не вернулась.
— Я могу освежить в твоей памяти некоторые моменты, но, — медленно протягивает, явно сомневаясь, — думаю, что в машине будет гораздо удобнее разговаривать. Что скажешь? И давай на «ты», мне так привычнее.
За ним уже столпилось несколько автомобилей, и кто-то особенно нетерпеливый призывно посигналил.
Раз уж мама не хочет отвечать на мои вопросы, придется обратиться за помощью к нему. В конце концов, сейчас для меня все люди — чужаки.
Обхожу машину и сажусь на переднее сиденье. Втягиваю носом приторный и дурманящий аромат и осторожно спрашиваю, заметив внимательный взгляд мужчины:
— Что-то не так?
— Да нет. Просто так непривычно видеть тебя…другой.
— А какой я была?
Меня очень сильно смущают странные флешбеки, проникающие глубоко под кожу и терзающие потерянную память. Я чувствую опасность и холод. Напрягаюсь, рефлекторно впиваясь пальцами в кожаный салон, и на мгновение вижу всё, как в тумане. Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и спокойно выдохнуть.
Отбрасываю опасения в сторону и только сейчас замечаю, что прослушала ответ мужчины.
Смущенно улыбаюсь, инстинктивно проверяя, где мы едем:
— Повтори еще раз, пожалуйста.
Он понимающе кивает и снимает солнечные очки. Темно-зеленые глаза с желтоватыми вкраплениями впиваются в меня, вызывая жуткий дискомфорт. Неприятно осознавать, что посторонний человек знает обо мне гораздо больше, чем я сама. Что же он пытается так рьяно разглядеть?
— Раньше ты была очень…подавленная. Тихая, безэмоциональная и спокойная. Всегда смотрела себе под ноги, не умела возражать, и люди постоянно этим пользовались. Да и цвет волос у тебя был гораздо светлее.
Я не в силах сдержать легкий смешок. Судя по моим ощущениям, я была совсем другим человеком. Видимо, мы плохо знали друг друга.
— Это больше похоже на описание моей сестры — Моники. Она просто не умела говорить людям «нет».
Он хмурится:
— Ты помнишь, какой она была?
— Нет, лишь отдельные фрагменты и…я не знаю, как это объяснить, но, — задумчиво протягиваю, — это что-то вроде предчувствия. Наверное, полностью забыть близких людей невозможно. Что-то все равно остается в сердце.
Его насмешливая улыбка ставит меня в тупик. В одно мгновение я почти уверена, что могу ему доверять, ведь именно он спас меня от Рона, а в другое — я никак не могу избавиться от чувства, что раньше мы, мягко говоря, были вовсе не друзьями. Что-то тёмное, как грозовые тучи, и необъяснимое терзало моё сердце и не позволяло расслабиться.
Машина плавно притормаживает возле светофора, и Брайс поворачивается ко мне. Нагибается, оказываясь в предельной близости от моего лица, и вкрадчиво шепчет:
— Мне крайне обидно, что ты забыла меня, ведь, — дыхание касается шеи, — мы были самыми близкими людьми друг для друга.
Я вздрагиваю и сажусь на край сиденья, пытаясь возвести между нами монолитную глыбу. Скептически щурюсь и спрашиваю:
— И насколько же близкими мы были?
— Настолько, что ты доверила мне свой самый главный секрет. Тёмный, порочный и невероятно…интригующий.
